— Откуда ты столько знаешь?
— Одно время довольно плотно изучал вопрос Бешенства. Мой отец убил слишком много людей, после того как пропала мама.
Я вздрогнула, почувствовав горечь в его голосе. Оказывается, злодеи тоже страдают.
— Что с твоей мамой?
— Люди, — мотнул он головой.
И его семья была разрушена людьми.
— Как ты собираешься заставить меня обернуться?
— Позже узнаешь, мне не хватает данных. Наша общая знакомая Ирина, прежде чем похитить тебя, выкрала из медицинского Центра Назарова результаты анализа твоей крови и перенаправила моим людям.
— Как? — удивилась я. — Там настолько плохая охрана?
— В Центре работает ее отец.
Как же все просто! По идиотский элементарно!
— Ты тоже будешь ставить на мне эксперименты? — тихим голосом задала я вопрос, чувствуя, как необычайно яркое чувство ярости наполняет меня.
— Я этого не говорил, — настороженно отвечал Дмитрий.
— Никаких больниц, — тихо говорила я, сбиваясь периодически на шипение. — Никаких экспериментов. Если ты попытаешься передать меня кому-нибудь из ваших деятелей науки, я убью тебя своими руками.
— Детка, я не отдам тебя никому, — он поднялся со стула и подошел ко мне, пристально глядя в глаза. — Никакому другому оборотню ты не достанешься. Ни как материал для эксперимента, ни как женщина. Никому.
В его голубых глазах полыхал священный огонь одержимости.
На рассвете мы покинули уютный домик.
После разговора с Дмитрием, я долго размышляла на тему собственных желаний. Вопрос стоял ребром. Оставаться гордой или живой? По всему выходило, что жить мне хочется больше, чем оставаться гордой. Надолго ли?
Перед отъездом, проявила характер и настояла на встрече с женщиной в подвале. Мне нужно было убедиться, жива ли она. Жива. Вздохнув с облегчением, незаметно сунула ей в руку клочок бумаги. Надеюсь, она исполнит мою просьбу, придя в себя.
Записку я написала тайком от Дмитрия. Это было не сложно, всего-то и требовалось, что выставить его из дома под благовидным предлогом, коим послужил голод. За домом стоял маленький сарай с курятником, куда и направился Дмитрий добывать нам еду. Ручку и бумагу нашла легко. Уговорить Дмитрия допустить меня к женщине, было гораздо труднее. В подвал он спустился со мной, но не стал возражать, когда я решила проверить пульс уж несчастной.
План был откровенно никудышным, слишком много различных «если». Например: «если ее не убьют, после того, как мы уедем». Но попытка не пытка, не так ли?
Кстати обувь мне так и не предоставили. Дима предпочитал носить меня на руках. Словно куклу.
— В детстве не наигрался? — съязвила я.
— Так меньше шансов, что ты сбежишь, — последовал благодушный ответ.
Наивный! Я закатила глаза, показывая свое отношение к подобным мерам предосторожности. Судя по всему, он не в курсе моей лесной прогулки в далекой Сибирской тайге.
— От волка не сбежишь, — буркнула я.
— Хорошо, что ты это понимаешь, — улыбнулся он.
— В туалет меня тоже на руках носить будешь? — недовольно смотрю на него.
— Конечно, — серьезно кивнул он.
Как оказалось, он не шутил.
— Поставь на землю! — орала я, когда подобное произошло впервые. — Отпусти немедленно, я сама дойду!
— Ты босиком, — спокойно парировал Дима.
— Ненормальный! Псих! Да что б ты провалился, волчара блохастая! — извивалась я.
Плевать на жизнь, гордость на первом месте!
— Детка, на нас люди смотрят, — веселился он.
— Да хоть инопланетяне! — рявкнула я особенно громко.
Народ в придорожной кафешке, куда мы заехали пообедать, стыдливо отвернулся.
