Штакельберг поморщился.
— Да, плечо побаливает. Чертов абрек с его самопалом!
Адашев только сейчас заметил, что Штакельберг держит левую руку полусогнутой и чуть на отлете.
— А вы загляните на «Адамант», — посоветовал Велесов. — Старший лейтенант Дудоров — отличный врач и обязательно вам поможет.
Штакельберг кивнул. Адашев молчал; Коля Михеев убрал руку от кобуры и с независимым видом повернулся к окну.
— Надеюсь, рана не помешает вам совершить небольшую поездку? — продолжал Велесов. — Дело в том, господа, что мне срочно понадобилась ваша помощь. Если у вас не намечено на завтра срочных дел — не откажете проехаться со мной до Евпатории? О машине я позабочусь. Кстати, прапорщик, ваше плечо выдержит поездку? Здешние дороги, увы, ниже всякой критки.
— Кстати, граф, я вам давеча кое-что обещал?
Кое-как распрощавшись со Штакельбергом, они вышли на улицу и теперь стояли перед зданием управления порта. Коля Михеев угрюмо молчал, изучая узор трещин на стене. Велесов снял с плеча планшетку, щелкнул кнопкой и извлек потрепанный, в темно-розовом переплете томик.
— Вот, прошу. Правописание для вас непривычное, но, думаю, разберетесь.
Днем, в ресторане, после непременного обмена новостями, разговор зашел о литературе. Адашев спросил, нет ли у Велесова чего-нибудь, написанного в будущем, после 20-го? Тот обещал поискать.
Молодой человек жадно схватил книгу. На обложке — картинка в узорчатой рамке: мужчина в странной одежде, с тяжелой квадратной челюстью и мрачным взглядом. За спиной, на фоне решетчатой башни, извиваются тени людей[30].
— Это что-то из вашей истории?
Велесов улыбнулся.
— Нет, это фантастика. Тот же жанр, что и свифтовская «Лапута». Выдуманные события, вроде сказок, но на основе научных знаний. А эта книга была особенно популярна в дни моей молодости. Лучше бы, кончено, дать вам что-нибудь из реальной истории, но у меня все в электронном виде — в устройствах с экранами, вы их видели. А эту я взял в библиотечке «Адаманта». Так что вы с ней поосторожнее, еще возвращать…
Адашев открыл томик и прочел наугад:
— «… бархатный магнитофонный бас вещал: "Там, за гребнем лощины, коварный враг. Только вперед. Только вперед. Рычаги себя и — вперед. На врага. Вперед… Там, за гребнем лощины, коварный враг… Рычаги на себя и — вперед…"
— Ух ты, здорово! — Коля Михеев (куда только делась недавняя мрачность?), по-детски вытянул шею, заглядывая товарищу через плечо. — Тоже про танкистов?
Велесов растерялся.
— Не то что бы про танкистов… В-общем, молодые люди, прочтите, а потом, если захотите обсудим. А пока извините, дела. Завтра в час пополудни жду вас на пирсе. И вот что…
Он чуть помедлил.
— Надеюсь, вы, все трое, будете при оружии?
И, не дожидаясь ответа, повернулся и зашагал прочь, оставив константиновцев в недоумении.
IV
— …завтра жду вас всех у себя, на Владимирской. Откупорим отличное бордо, из запасов покойного Сент-Арно. Кстати, его повар тоже служит у меня — переманил у городского головы. Назавтра он сулит яйца а-ля-пашот под голландским соусом. Пальчики оближете!
«Алмаз» стоял на обычном месте, на бочке, напротив Графской пристани. Блики играли по стенам и подволоку, отскакивая от серебристой морской поверхности — по случаю нежаркого дня, кондиционеры не работали, и солнечные лучи свободно проникали в отсеки через отдраенные иллюминаторы.
Великий князь приехал на крейсер к трем склянкам. велел сыграть большой сбор, и после приличествующих речей офицеры спустились в кают- компанию, к накрытому по-праздничному столу.
За обедом горячо обсуждали новости. После того, как варненский десант соединился с идущей с севера Дунайской армией, Горчаков начал готовить большое наступление. Турки не стали дожидаться и стремительно откатывались к Бургасу, бросая артиллерию и обозы. Европейские газеты на все лады повторяли заявление князя: «мои гренадеры остановятся только на берегах Босфора!»
Болгария, воодушевленная успехами «братушек», полыхнула от края до края. В Варну потянулись ходоки, гонцы, делегаты от повстанческих вождей, жаждавших трофейного оружия и огнеприпасов. Им не отказывали, и скоро отряды патриотов, вооруженные британскими нарезными ружьями и льежскими штуцерами, стали громить турок от Тырнова и Пловдива, до Кыркларели, старинного болгарского Лозенграда.
«Корпус Свободы» принца Наполеона (еще в Марселе объявившего себя Первым консулом Третьей Республики) в десяти переходах от Парижа.
