The Empire Strikes Back[11]
ГЛАВА ПЕРВАЯ
I
«…в предыдущем письме я упоминал о своей парижской встрече. Речь шла о нашей общей петербургской знакомой, госпоже Казанковой. Теперь эта встреча вспомнилась мне — и по весьма тревожному поводу.
Я отправился в Европу, чтобы приготовить для министерства финансов доклад о развитии кредитного дела в Европе. Франция — признанный лидер в этой области, и я собирался посетить Париж, несмотря на войну между нашими державами. Я в Вене намеревался должным образом подготовиться к этому предприятию.
В столице Австрии я разыскал своего однокашника по Александровскому лицею N. (у меня есть причины не называть его фамилии). Тот раздобыл мне приглашение на журфикс, устраиваемый в салоне супруги управляющего
Но я отвлекся. Известно, что брат Соломона Майера Ротшильда, Джеймс, покровительствует иудейским общинам Палестины и Сирии. Состояние же европейской политики теперь таково, что Россия скоро приобретет силой оружия возможность вмешиваться в тамошние дела. Провал вторжения в Крым, посрамление британцев и плачевное состояние Османской Империи немало тому способствуют. А потому, я намекнул, что представляю неких высокопоставленных лиц, пожелавших остаться неизвестными, но имеющих вес в заграничных делах.
Признаюсь, я несколько слукавил. Министерство финансов, где я служу, мало занимают судьбы палестинских иудеев. Но перед отъездом из России я имел беседу с господином В. (несомненно, вы слышали об этом человеке, переполошившем вместе с Великим князем петербургское общество). В. много говорил о прожекте канала между Средиземным и Красным морями, об изысканиях Талабо, Стефенсона и Негрелли, о внимании, проявленном к сему предмету французским посланником де Леспессом. Я поведал об этом Соломону Ротшильду, и надо было видеть, как вспыхнули глаза моего визави!
Не зря говорят, что братья Ротшильды опутали Европу и Россию сетью агентов-осведомителей. Ажиотаж, вокруг «крымского гостя» достиг и Вены: вожделенный документ явился, как по волшебству, а банкир долго расспрашивал меня о упомянутом господине. Расстались мы, условившись встретиться в Берлине, куда он собирается по делам прусского филиала банка.
Вы, вероятно, гадаете, какое отношение имеет все это к госпоже Казанковой? Уверяю вас, самое прямое. Дело в том в том, что в беседе с Фро мы заговорили о его знаменитой коллекции живописных полотен господина Ротшильда и я, не удержавшись, похвастал предстоящей встречей.
К моему удивлению, это вызвало у госпожи Казанковой немалый интерес. Она пару раз отлучалась из-за стола, а вернувшись, старалась продолжить тему. И, знаете что, друг мой? Я не мог отделаться от мысли, что она отлучалась, чтобы получить указания от кого-то, оставшегося за кулисами этой сцены.
Позже я выкинул эту мысль из головы. В самом деле, какой интерес могли представлять для очаровательной, но пустоголовой Фро, финансовые дела? Да и кто мог давать ей указания — не один же из тех молчаливых типов, о которых я упоминал в предыдущем письме? Они похожи скорее, на слуг или телохранителей, чем на советчиков. Хотя, признаю — когда на улицах вот-вот вспыхнет мятеж, которыми, увы, прославилась столица Франции, я не отказался бы от таких сопровождающих. Одного взгляда на них довольно, чтобы внушить страх Божий любому смутьяну.
Так что я с легким сердцем отдался делам, а перед отъездом в Пруссию, решил зайти и попрощаться с госпожой Казанковой. Каково же было мое удивление, когда я не нашел в упомянутом особняке ни Фро, ни ее спутников? Привратник тоже ничего ни не сообщил, несмотря на щедрую мзду. А когда я стал настаивать — не на шутку перепугался и пригрозил позвать полицию!
Пришлось удалиться — в Париже было неспокойно, а ведь я находился во Франции под чужим именем и с поддельными документами.
Оказавшись в Берлине, я приобрел у разносчика свежий выпуск
