– Мужчина, который… познал тебя. – Часть Рожера не желала этого знать, но он и сам поистаскался прилично, гордиться тут было нечем, и не ему было судить других.
– Никто, – ответила Сиквах. – Я разорвала плеву, когда осваивала шарусак. Моя испорченность как жены была вымыслом.
Рожер пожал плечами:
– Ты знала, что делала.
Она снова рассмеялась милым звонким смехом.
– Дама’тинг обучили нас постельным танцам, чтобы мы с сестрами по копью выглядели идеальными невестами.
«Постельные танцы». Его покоробило от одного этого выражения. Он сменил тему:
– Зачем Аманвах травила Лишу?
Впервые за весь разговор повисла пауза.
– Яд приготовила Аманвах, муж мой, но в чай его добавила я.
– Это не ответ на вопрос, – заметил Рожер. – Вы были в сговоре. Какая разница, кто исполнял?
– Дамаджах пришла в ярость, когда мой дядя, находясь под влиянием твоей госпожи, создал шарум’тинг, – сказала Сиквах. – Красийскими женщинами всегда распоряжалась она и готовила им другую участь.
– Ты хотела убить мою подругу за то, что она уговорила Джардира наделить женщин правами?
– Я положила ей в чай смоляной лист, потому что так приказала Дамаджах. Сама же я была довольна указом Шар’Дама Ка. Моим сестрам по копью разрешили выйти из тени и зарабатывать славу в ночи. Я жалела, что мне никогда не давали заняться тем же.
– Это можно исправить, – сказал Рожер. – Тайна открылась. Когда мы вернемся в Лощину, ты можешь…
– Прости, муж мой, но тайна сохраняется, – возразила Сиквах. – Никто из живых, кроме тебя и моих сестер-жен, не вправе к ней прикасаться. Если о моих навыках узнают другие, моя способность защитить тебя и дживах ка непоправимо пострадает.
– А если открыться прикажу я, твой муж?
– Тогда я подчинюсь, – ответила Сиквах. – Но сочту тебя глупцом.
Рожер рассмеялся:
– Ты сказала, что можешь вызволить меня отсюда. Как?
– Дверь толстая, но это всего лишь дерево. Я могу ее выломать, но придется потратить время, да и духовенство встрепенется. Проще выбраться в окно и спуститься этажом ниже. В отличие от дама, ваши праведники не воины. Перебить охрану и забрать ключи не составит никакого труда.
– Я не хочу, чтобы ты убивала, – сказал Рожер. – Разве что от этого будет зависеть наша жизнь.
– Разумеется, – кивнула Сиквах. – Дживах ка знала, что ты пожелаешь так.
Рожер подумал о подбороднике, спрятанном в меченом футляре.
– А сейчас она нас слушает?
– Да. Благодаря моему колье она может слышать меня, когда захочет.
– А говорить с тобой – тоже?
– Да, – повторила Сиквах. – Но хора настроены только на меня. С тобой не получится. Дама’тинг даже сейчас трудится над серьгой для тебя. Она извиняется за то, что не сделала ее раньше. Пока же ее голосом буду я.
– И что она говорит? – спросил Рожер.
– Что уже поздно и мы не знаем, что принесет день грядущий. Она просит тебя поспать, пока темно.
Рожер всмотрелся во мрак:
– А ты будешь спать среди балок?
– Я не нуждаюсь во сне так, как ты, – ответила Сиквах. – Я займусь медитацией, чтобы восстановить силы, и останусь начеку. Закрой глаза, любовь моя, и знай: я тебя охраняю.
Рожер поступил, как она сказала, действительно чувствуя себя в безопасности, но в голове вертелось слишком много мыслей, и сон не шел.
– Я вряд ли засну.
Донесся еле слышный звук: Сиквах спустилась на пол. Рожер вздрогнул, когда она, обнаженная, скользнула к нему в постель.
– Дживах ка велит мне убаюкать тебя, муж мой, – промурлыкала она.
– Все, что было между нами, делалось по приказу? – спросил Рожер.
Сиквах поцеловала его, и ее губы были так нежны, что удивляли не меньше, чем недавняя, теперь известная Рожеру жесткость.
– Приказ не означает, муж мой, что мне этого не хочется. – Она проворно спустила его пестрые штаны. – Или – что я не получаю удовольствия.
Лиша повернула колесико, настраивая оптическую камеру.
Разница между образцами стала видна мгновенно. В том, что доставила Розаль, нашлось всего несколько живых клеток. Этот же кишел ими, пусть
