проведешь скорее в подземной тюрьме, нежели в графской постели.
Теперь Розаль лишилась выдержки и обмякла:
– Ваша милость?..
– Чье семя ты принесла госпоже Лише? – вопросила Арейн. – Я знаю, что не моего сына.
Розаль застыла. Глаза у нее стали как у испуганной оленихи. Она глянула на дверь, но богатырши из Лощины заступили выход и скрестили руки.
– Не слышу ответа, – сварливо поторопила Арейн. – Будь посговорчивее, если не хочешь к вечеру висеть на площади Предателей.
– Д-джакса, – пролепетала Розаль. – Семя было его.
– Почему?
– Госпожа Джесса… – начала Розаль, и мать-герцогиня зашипела. – Она сказала, что госпожа Лиша хочет сместить ее с должности и возглавить пансион.
– Да чтобы я… – вскинулась Лиша, но Арейн резким взмахом руки велела ей замолчать.
– Ты подвергла риску все герцогство ради репутации хозяйки? – уточнила она.
Розаль упала на колени. Хлынули слезы, размывая тушь и пудру.
– Я… нет… Госпожа Джесса нашла бы средство, если бы понадобилось. Ч-что мне было делать?
«И правда – что?» – подумала Лиша. Жизнь Розаль – в руках госпожи Джессы. Нельзя было требовать от нее предать хозяйку и понадеяться, что герцогиня поверит ей, а не госпоже.
Девушку стало жаль, но во взгляде Арейн не было ни тени милосердия.
– Герцога тоже травила ты?
Розаль искренне опешила:
– Ч-что? Нет! Никогда! – Она помедлила. – Госпожа Джесса иногда давала нам для него снадобья от бесплодия…
Арейн махнула рукой:
– Я верю тебе, девочка, хотя это не умаляет твоей измены.
– Прошу, ваша милость…
– Молчи, – приказала Арейн. – Ты сказала мне все, что нужно. Если тебе дорог язык, держи его за зубами, пока я буду говорить с твоей хозяйкой.
Она повернулась к двери:
– Уонда, будь добра, приведи Джессу.
– Да, матушка, – отозвалась Уонда, вышла и вскоре вернулась, следуя по пятам за госпожой Джессой.
Сорнячница вальяжно переступила порог, но замерла при виде коленопреклоненной Розаль, чье лицо почернело от потекшей туши. Она оглянулась, но Уонда уже закрыла дверь и на пару с Беккой отрезала путь к отступлению.
Набрав в грудь воздуха, Джесса окинула комнату хищным взглядом. На ней был фартук с карманами, и Лиша отлично знала, сколько бед можно натворить их содержимым.
– Насколько я понимаю, ваша милость считает Розаль неподходящей партией для молодого барона? – спросила Джесса. – Она шагнула вперед и раскинула руки. – Это нелепица…
– Сними фартук, – сказала Лиша.
– Что? – Джесса сделала следующий шаг, и рука Лиши метнулась к мешочку с хора.
– Уонда, – подала голос Арейн, – если Джесса шагнет еще раз, не положив на пол фартук, всади ей в ногу стрелу.
Уонда взвела арбалет:
– В которую?
Уголок рта Арейн дрогнул в ухмылке.
– Пусть это будет мне сюрпризом, дорогая.
Джесса сдвинула брови, но сделала, как ей велели: сняла фартук, положила на пол и сверкнула глазами на Лишу.
– Ваша милость, я не знаю, что она вам наговорила…
– Ничего такого, чего Бруна не сообщила мне десятки лет назад, – ответила Арейн, – хотя я была слишком упряма и не слушала.
– Какие доказательства… – начала Джесса.
– Это не суд. Мне не нужен магистрат, чтобы уволить тебя со службы и заковать в цепи на всю оставшуюся жизнь. Ты здесь не для того, чтобы оспаривать очевидное.
– Тогда для чего? – осведомилась Джесса.
– Объяснить мне – зачем, – ответила Арейн. – Я всегда была добра к тебе.
– Зачем?! – вскипела Джесса. – И вы еще спрашиваете, когда Райнбек обращается с моими девочками как с плевательницами? Когда герцог
