– Я начала делать для тебя серьгу, – сообщила Аманвах, растирая Рожера щеткой и мылом. – Но работа займет недели, и я надеюсь увидеть тебя на свободе задолго до ее завершения.
– Ей обязательно найдется и другое применение, – отозвался он. – Что может быть дороже в магии, чем слышать твой милый голос издалека?
Аманвах обняла его, подавив всхлип. Рожер прижал ее к себе, не заботясь о том, что ее платье намокнет.
Шмыгнув носом, она отстранилась и отступила, чтобы снять мокрый шелк.
– Муж мой, если ты уложишь меня на спину и изольешься, у меня будет ребенок.
Рожер, откинувшийся в ванне и уже начавший расслабляться, резко сел.
– Аманвах, – напрягся он, – сейчас не время…
– Время, – перебила дживах. – Если вынашивать твоего ребенка, то именно сейчас.
Рожер сглотнул.
– Мне не нравится, как в свете этого выглядит мое будущее.
Аманвах снова опустилась на колени у ванны и провела руками по его голой груди уже не ради мытья.
– Мне тоже, – призналась она. – Твое будущее туманно, но только твое. Мы приближаемся к великой развилке, и многие в этом городе могут пойти одиноким путем.
Она скользнула ладонью по его шее, придержала за щеку и привлекла к себе для поцелуя.
– Но в бурном потоке есть опора. Если возьмешь меня сейчас, я выношу твоего ребенка.
– Значит, ты переживешь эту… развилку? – спросил Рожер.
– По крайней мере, до родов. Потом же… – Аманвах пожала плечами, целуя его в шею.
Рожер отодвинулся:
– Тогда, наверно, лучше подождать.
Аманвах ответила недоуменным взглядом.
– Я не хочу, чтобы ты растила его одна. Тебе и двадцати нет. Если я умру, ты должна будешь выбрать себе нового мужа. Того, кто сможет…
Аманвах взяла его лицо в ладони:
– О муж мой. Я не останусь одна. У меня есть сестры-жены, и ты плохо нас знаешь, если думаешь, что мы отвергнем тебя, доведись тебе отправиться одиноким путем.
Она встала и направилась к койке, виляя бедрами.
– Я дама’тинг. Все, что требует от меня Эверам, – выносить дочь и наследницу. – Она легла на спину, раздвинула ноги. – Дай мне ее, и мне никогда не понадобятся прикосновения другого мужчины.
Рожер выпрыгнул из ванны и возлег на Аманвах, не думая о том, что мокрый.
– Дочь?
– Сына уже носит Сиквах, – улыбнулась Аманвах.
Джансон исподтишка наблюдал за Лишей. Казалось, что внимание первого министра целиком приковано к матери-герцогине, но аура выдавала другое. Он остро ощущал присутствие Лиши и досадовал из-за того, что не знает его причины. Он привык быть правой рукой Арейн, и ему не нравилось предполагаемое вмешательство Лиши.
– Не бойтесь, Джансон, – сказала она. – Я скоро вернусь в Лощину.
Министр взглянул на нее удивленно. Он молчал, но его чувства были настолько сильны, что она ответила по наитию.
«Арлен чувствовал то же самое», – подумала Лиша, в очередной раз опоздав с пониманием. У нее щемило сердце при мысли, что больше они не увидятся, – и демоны воспользовались ее тоской. Вероятно, они прочли тоску в ее ауре так же легко, как она – ауру Джансона.
– Не очень скоро, – заметила Арейн. – У тебя еще есть дела.
Она повернулась к Джансону:
– Джессу нашли?
Первый министр покачал головой:
– Ее видели входящей в туннель, но в конце его – нет. Я направил в пансион стражу, здание обыскивают от и до.
– Там полно тайных ходов, – сказала Арейн. – Выгони учащихся и персонал, пусть твои люди простучат все стены. Если найдут полость, пусть ищут проход или ломают. И ради Создателя – вели им быть осторожнее. Не окажись здесь Лиша и Аманвах, ведьма так и убила бы Бекку отравленной иглой.
– Будет исполнено, – поклонился Джансон. – Мы также разыскиваем другую недвижимость госпожи Джессы и ее сообщников. Страже у ворот приказано обыскивать каждую карету и заглядывать под каждый капюшон. Мы найдем ее.
Арейн кивнула, хотя уверенностью в ее ауре и не пахло, – та расцветилась болью от измены, но герцогиня продолжала ценить Джессу. Сорнячница была опасна, и Арейн боялась, что она запросто проскользнет сквозь их сети.
