Когда Лиша вошла в приемную, перед матерью-герцогиней сидела Лорейн. Милнская принцесса кивнула Лише, но больше сказала взглядом. Теперь меж ними что-то пролегло. Наверно, не дружба, но доверие. И обоюдный долг.
Вновь повернувшись к Арейн, принцесса возобновила беседу, как будто Лиши и не было:
– Согласится ли его милость?
– Корона вскружила юноше уже распухшую от важности голову, но сын мой хочет эту голову сохранить. Петер, может быть, и предпочитает мальчиков, переодетых девочками, но если это побудит твоего отца прислать нам несколько тысяч Горных Копий…
Лорейн кивнула:
– Прикосновения Петера волнуют меня не больше, чем его – мои, но, если он отплатит этим пустынным крысам за то, что они сделали с моим мужем, мне нет ни малейшего дела до педрил, которых он будет подкладывать в свою постель.
– Ты никогда не займешь трон, – буркнула Арейн. – Даже как регентша, если твой сын не успеет вырасти до смерти Петера.
– Трон, может быть, нужен отцу, но не мне, – сказала Лорейн. – Хотя я не позволю не допускать меня к мальчику. И детей моих привезут сюда, они будут жить во дворце в полном согласии с их королевским статусом.
– Разумеется, – согласилась герцогиня. – Но их титул будет почетным, без выделения энджирсских земель и должностей помимо тех, что заслужат.
– Я велю матери соответственно изменить контракт, – сказала Лорейн. – Утром он будет готов к подписанию.
– Чем раньше, тем лучше, – кивнула Арейн.
Лорейн встала и, уходя, сжала плечо Лиши.
– Ты пришла в себя, дорогая? – спросила Арейн, жестом предложив Лише сесть.
Травница опустилась на сиденье:
– Более или менее, ваша милость.
– Называй меня Арейн, когда мы одни. Ты заслужила это, и даже большее. В тот день я могла потерять не троих, а четверых сыновей. Петер подпишет утром еще и это.
Мать-герцогиня вручила Лише королевский указ: она объявлялась графиней графства Лощина и членом королевской семьи, хотя они с Тамосом не состояли в браке.
– Здравый смысл, – пояснила Арейн, когда Лиша оторвала взгляд от пергамента. – Так или иначе, ты месяцами успешно справлялась с этой ролью, и никого другого твой народ, пожалуй, не примет. Гаред – хороший мальчик, но барон из него лучше, чем граф, особенно с его скандальной невестой.
– Думаю, он воспримет это с облегчением, – отозвалась Лиша.
– Возвращайся немедленно. И забери с собой Мелни.
– Не поняла?
– О Мелни пока забыли, и я хочу, чтобы так оставалось и впредь, – сказала Арейн. – Милн и Энджирс должны заключить союз, причем сейчас же. Никто не знает, что девочка вынашивает дитя Райнбека, и если это всплывет, ребенок вызовет ненужные осложнения. Те, что улаживаются копьями.
– Лорейн никогда не убьет дитя во чреве матери, – возразила Лиша.
– Никогда не говори «никогда». Но я скорее имела в виду ее отца или Истерли с Уордгудом, которые увидят в этом повод выступить против Милна. Я не удивлюсь, если выяснится, что кто-то из них похитил и несчастную Сиквах.
– Это возвращает нас к Рожеру, – сказала Лиша. – Он поедет со мной, и с него снимут все обвинения.
Арейн вскинула брови от ее тона, но кивнула:
– Договорились.
Лиша поднялась, вернулась к себе и начала собираться. Через два дня они были готовы к отъезду, но у стен встала красийская армия, и город охватила паника.
Глава 30
Охрана принцессы
Рожер выглянул в крошечное оконце кельи. Из башни открывался отличный вид на красийские войска, стянувшиеся к Южным воротам.
После недель заточения в проклятой келье сегодня его собирались выпустить. Вместо этого город встал на уши, а про него забыли.
– Так и знал – чересчур хорошо для правды, – пробормотал он. – Я сдохну в этой клетке.
– Вздор, – возразила Сиквах из темноты сверху. – Я защищу тебя, муж. Если проломят стены и дойдут до собора, мы уже будем далеко.
Рожер не взглянул на нее. Теперь он и не пытался найти ее взглядом. Сиквах показывалась, когда хотела, и только. С растущим ужасом он смотрел, как воины подходят колоннами, выкатывая на позиции огромные колесные пращи.
– Ты знала, что это случится? – спросил Рожер.
