Укрывшаяся за черным покрывалом дама’тинг добавила театральности от себя, метнув светящиеся кости изувеченной правой рукой. Во дворце дама’тинг шептались, что самый первый, неудачный комплект костей ее заставили выставить на солнце и кисть прожгло глубоко. Мелан отрастила длинные ногти, и рука, изуродованная грубыми оплавленными рубцами, полностью уподобилась клешне алагай.
За утро непрекращающийся поток вопросов истощил кости, а новостей так и не было. Для новой попытки пришлось ждать заката.
Ашия была единственной женщиной в комнате, кроме дама’тинг, но никто не посмел возразить против ее присутствия. Этого все чаще требовал муж. Асом пребывал в неимоверном напряжении и последние дни был вынужден прибегать к поддержке жены. Он остался пуш’тингом, но после той ночи, когда они возлегли как супруги, Ашия питала надежду, что им удастся сохранить союз на Ала и не превратить свою жизнь в бездну Най.
– Ему это удалось? – высокомерно спросил Ашан. – Джайан взял Форт Энджирс?
Совет был закрытый, присутствовало только высшее духовенство. Ашан восседал на Троне черепов; у подножия стояли дамаджи и дама-сыновья Избавителя, они выстроились по обе стороны от Мелан, опустившейся на колени над гадальной тряпицей.
– Ничего удивительного, – презрительно усмехнулся дамаджи Ичах. – Чины слабы.
Мелан нагнулась ниже и склонила голову набок, изучая расклад:
– Нет. Даль’шарумы разбиты. Они отступают в полном составе. Первенец Избавителя мертв.
Повисло ошеломленное молчание. Никто из дамаджи не хотел, чтобы несдержанный юный Джайан так быстро одержал очередную крупную победу. Но альтернатива оказалась слишком ужасна. Даль’шарумы разбиты? Сын Избавителя умерщвлен? Чинами?
Победа за победой, одержанные под началом Шар’Дама Ка, породили в народе гордость, впервые за века – внеплеменную. А еще уверенность, что все племена – Эведжаны, избранные Эверамом, и инэвера такова, что чинов нужно согнуть и подчинить закону Эведжана.
Это был Шарак Сан, Дневная битва, которой предстояло объединить человечество для Шарак Ка.
Поражение казалось немыслимым.
– Ты уверена? – спросил Асом.
Мелан кивнула.
– Ты свободна, – сказал Асом, и дама’тинг, кивнув опять и убрав кости в мешочек для хора, начала складывать гадальную тряпицу.
– Постой, – велел Ашан. – У меня есть еще вопросы.
Мелан сложила материю и поднялась:
– Прошу простить, андрах, но Дамаджах приказала явиться к ней сразу, как только появятся новости.
Она повернулась, готовая уйти.
Услышав речь столь непочтительную, Ашан открыл рот, но Асом опередил его и встал перед троном:
– Дядя, позволь Мелан увидеться с моей матерью. Нам нужно обсудить вещи, которые не касаются дама’тинг.
Ашан озадаченно взглянул на него, и Асом поклонился:
– Прошу прощения, достопочтенный андрах, но до такого положения нас довело твое неудачное руководство. Если бы на троне сидел мой отец, Джайан бы не отважился на глупую атаку. Это откровенный знак того, что Эверам недоволен твоим правлением.
Он повернулся, обвел взглядом зал и посмотрел в глаза каждому.
– Пора смириться с тем, что отец не вернется. Поскольку мой брат мертв, инэвера велит мне заменить его на Троне черепов. – Он обратился к Ашану: – Ты вправе отказать в этом. Знай, что в этом случае твоя смерть не будет бесчестной.
Ашан осклабился:
– Только если ты сумеешь меня убить, мой мальчик. Но сперва тебе придется обратиться к дамаджи, чтобы расчистить путь.
– И правда, – кивнул Асом, отвернулся от Ашана и двинулся по проходу.
Дойдя до конца, он скомандовал:
– Дамаджи! Шаг вперед!
В проход, как один, шагнули его братья-дама. Дружно повернувшись к своим дамаджи, они поклонились.
– Прошу прощения, достопочтенный дамаджи, – произнесли они хором, – но я должен оспорить твое руководство племенем. Ты вправе отказать мне. Знай, что в этом случае твоя смерть не будет бесчестной.
– Это возмутительно! – вскричал Ичах. – Стража!
– Стража тебя не услышит, дамаджи, – улыбнулся Асом. – Мелан заперла двери и запечатала их метками тишины.
Мужчины встали в боевые стойки, и Ашия с Асукаджи остались островком мира среди внезапной напряженности. Ашия застыла, не зная, что делать. Асом, конечно, все это спланировал, но ее в это не посвятил.
Слова: «Позволь Мелан увидеться с моей матерью» – приобрели вдруг зловещий смысл. Она вопросительно взглянула на Асукаджи, и в тот же миг брат набросил ей на горло гарроту. Она отреагировала быстро, но недостаточно. Приплясывая сзади, Асукаджи скрестил кулаки и затянул удавку.
Ашия задохнулась, ее голова мотнулась в сторону, но она смирилась и нагнулась. Упершись стопой в пол, она выполнила прием под названием
