копья шнурком. Каджи зевнул и закрыл глаза.
Едва наставник подоспел, она пошла в атаку, не вполне представляя, как защитить ребенка. Она миновала линию обороны шарума прежде, чем он это понял, и двинулась дальше до того, как он осознал, что убит.
Намечая мишени, Ашия размеренно задышала. Она изучила в свете Эверама линии силы, струившейся в оставшейся четверке воинов. Первому сломала лодыжку, и у нее появилась масса времени, чтобы отразить выпад следующего. Раскрутив копье обеими руками, она чиркнула вторым лезвием по краю щита и отсекла шаруму правую кисть. Он в ужасе отшатнулся, освободив дорогу к третьему воину. Этот был начеку, но Ашия, отступив, парировала очередной удар второго и одновременно нанесла первому свой, смертельный. Тот не сумел удержаться на здоровой ноге и раскрылся от простого толчка.
Ашия думала, что воину с отрубленной рукой понадобится больше времени, чтобы прийти в себя, но шарум сдавленно крикнул и ударил ее щитом.
Юркнуть было некуда, и Ашия, крутанувшись, повернулась спиной и приняла удар на вшитые пластины. Крест-накрест выставив перед собою копья и создавая безопасное пространство вокруг Каджи, она отлетела к другому противнику.
Но если мужчинам пришлось восстанавливать равновесие, то быстрые ноги Ашии не пропустили ни шага. Толчки и подножки опрокинули воинов. Силовые линии шарума с отрубленной кистью быстро тускнели, по мере того как из него вытекала жизнь. Ашия повернулась к другому и стремительным выпадом погасила его ауру. Затем развернулась к последнему, стоявшему на ее пути.
Бура и Камен с Кадживах на носилках уже сворачивали за дальний угол, сопровождаемые воином, чью руку она обездвижила в самом начале. Подхватив брошенное копье, Ашия метнула его убегавшему в спину.
Последний воин поднял щит, присел и приготовился к прыжку. Его копье нацелилось ей в грудь – в Каджи.
Но острие дрожало.
– Найди в себе мужество, воин, и напади на меня, – сказала Ашия. – Умри с честью, исполнив долг, и Эверам будет приветствовать тебя в конце одинокого пути.
Даль’шарум судорожно вдохнул и, выставив копье, с диким воплем бросился на нее.
Ашия убила его быстро, он умер достойно.
– Ведьма! – Когда даль’шарум упал, Ашия увидела, что позабытый на полу воин со сломанной ногой кое-как встал, опираясь на здоровую.
Копье уже вылетело из его руки, метя ей в сердце. Такой удар был бы нипочем вшитым пластинам, но не примотанному сверху Каджи.
Не имея времени увернуться, Ашия бросила оружие, обхватила Каджи и встала боком. Тамошние пластины были меньше и крепились реже, чтобы зазоры обеспечивали подвижность. Соскользнув с одной пластины, копье утонуло между двумя другими.
Ашию отбросило на шаг. На миг она решила, что ничего страшного не случилось, но, придя в движение, ощутила тяжесть копья, засевшего глубоко в боку.
Она не знала, сколь серьезна рана, но это, как и боль, не имело значения. Выдернув копье, она обратила его против напавшего, затем подобрала свое и помчалась за Бурой и Каменом.
Опередить их было легко. Дворец изобиловал ходами, известными только шарум’тинг. Ашия проходила сквозь стены, мужчины же поневоле спешили более длинным путем. Священная ноша замедляла их бег.
Ашия притаилась над арочным проходом. Каджи ворочался, а ее наспех перевязанная рана ныла и пропитывала одежду кровью. Однако Ашия дышала глубоко, и все это ее не тревожило.
О приближении воинов сообщило их шумное дыхание. Ашия пропустила под арку Буру и бесшумно упала на Камена.
При падении Каджи весело гугукнул, и несчастный воин вскинул взгляд точно вовремя, чтобы узреть свою смерть. Когда Камен выронил свой конец носилок, внезапный рывок лишил равновесия Буру, и Ашия прикончила его следом.
– Тикка! – крикнул Каджи при виде Кадживах. Ашия стиснула зубы, взвалив старуху на плечо.
Снизу донеслись крики: новые воины прочесывали дворец.
«Твой первенец мертв».
Инэвера смотрела на кости не мигая, успокаивая шквал захлестнувших ее чувств.
Долгом всех дама’тинг считалось произвести на свет наследницу, но она отвергла личные нужды ради народа и применила кости, чтобы сперва благословить Ахмана двумя сыновьями: одним – для шараджа, другим – для Шарик Хора. Мальчики родились по необходимости, но, пока они росли в ее чреве, Эверам своей неуловимой магией сотворил чудо: когда настало время кормить грудью, она уже полюбила сыновей.
Подрастая, мальчики в той же мере ей докучали. Она думала, что сыновья будут похожи на Ахмана, но они были сами по себе. Ибо кем еще стать отпрыску Избавителя, как не разочарованием?
Джайан был шарумом до мозга костей – свирепым и сознательно невежественным. От колыбели до Лабиринта он не потратил ни секунды на личную безопасность и пер напролом. Став вождем, он предпочел решать проблемы копьем, а не рассудком. В своем роде он был умен и даже мог прославиться, но вся слава досталась отцу. Он не успел до конца возмужать, и на его плечи легло бремя слишком многих решений.
