Ренна надела плащ-невидимку и встала наготове у небольшого прохода, ведшего в усыпальницу. Арлен расположился напротив нее, отрезав себя от магии Анох-Сана, чтобы князья подземников не ощутили его присутствия.
Следующий час стал самым долгим в его жизни. По мере того как проходили минуты, он чуть ли не сожалел о прерванных молитвах.
Ночь пала, но атака последовала не сразу. Арлен осознавал риск, однако после часа ожидания не стерпел и открылся магии Анох-Сана, настроив ощущения на поиск врагов.
Те толпились снаружи. Ночь, их были тысячи!
Мозговые демоны побывали у него в голове. Они знали планировку города и точное местонахождение гробницы Каджи.
Но они не спешили. У них было три дня на осквернение и уничтожение города, и они хотели растянуть удовольствие. Земля задрожала, когда демоны приступили к делу.
Молча, неподвижно Арлен и его спутники прождали всю ночь, им составляли компанию лишь гулкие колебания почвы, вызванные бесчинством подземников. Но демоны так и не приблизились к ним.
Они оставляли Каджи на десерт.
Рассвет застал всех напряженными и измученными, бойцы разминали затекшие мышцы и вопросительно смотрели на Арлена.
– Ты обещал, что они явятся, Пар’чин, – прорычал Джардир. – Сюда! На это самое место! Ты поклялся честью. Вместо этого я оскорбляю Каджи, прячась в…
– Они придут! – настойчиво возразил Арлен. – Разве не чуешь? Сегодня была только затравка.
– Почем тебе знать? – проворчал Джардир.
– Мне сказал город, – ответил тот.
В недовольстве Джардира проступила неуверенность.
– Город?.. Пар’чин, ты сошел с ума?
Арлен пожал плечами:
– Более чем… наверно, но не на сей счет. Здесь древняя магия, Ахман. Та, что кипела в сердце города, когда были живы и он, и твои предки. Откройся ему, и он заговорит с тобой.
Джардир расставил ноги и закрыл глаза. Арлен увидел, как к нему потекла магия, но через несколько секунд он встряхнул головой и взглянул на Арлена:
– Сила есть, как ты и сказал, Пар’чин, но Анох-Сан молчит.
Арлен посмотрел на Ренну, которая уже закрыла глаза и Втянула по примеру Джардира. Через минуту открыла и содрогнулась.
– Он здесь, – констатировал Арлен, отбрасывая немалую вероятность того, что действительно спятил. – Надо лишь поупражняться, чтобы услышать.
– Так что же случилось? – спросила Ренна.
– Они взяли город в кольцо с усыпальницей в центре. Прожигают себе дорогу внутрь. Довольно скоро дойдут до нас. К концу Ущерба они не оставят здесь камня на камне.
– Я рехнусь, если пробуду на грани еще одну ночь, не говоря уж о двух, – сказала Ренна, направившись к выходу. – Поднимусь, воздухом подышу.
Арлен преградил ей путь:
– Вряд ли это удачная мысль. Нельзя дать демонам учуять нас.
– Так что же, мы проведем три дня похороненными в гробнице? – возмутилась Ренна.
– Если потребуется, – подал голос Джардир. – Мы умрем здесь, если придется.
Арлен было начал кивать, но Ахман продолжил:
– Но я не уверен, что нужно именно это. Мне необходимо самому увидеть разрушения и убедиться, что голос, который с тобой говорит, не порожден твоим личным безумием. Если алагай так страстно намерены стереть целый город за один Ущерб, то им не до запахов.
Он пошел к выходу достаточно медленно, чтобы предоставить Арлену возможность вмешаться и удержать его, но аура дала понять, что это будет опрометчивым поступком. Арлен кивнул.
Они осторожно отодвинули массивный меченый камень, который закупоривал выход, и выбрались на поверхность, где их ожидало мрачное зрелище.
Джардир с тяжелым сердцем обозрел разрушенный Анох-Сан. Пар’чин – небезосновательно – обвинил в уничтожении города его народ, но красийцы едва затронули поверхность, в отличие от исступленных князей алагай.
Мозговики позволили своим трутням порезвиться: выкапывать песчаник лишь затем, чтобы размолоть и спалить его до песка и стекла. Как и сказал Пар’чин, кольцо разрушений диаметром в несколько миль окружило местность наподобие рва. Глубокий кратер был полон праха, в который обратились
