Легенды II (антология)

межконтинентальной войне. В каждой новой книге этого симфонического повествования раскрываются новые секреты.

Новелла «Порог» относится к Третьему Веку. Это хроника гибели Серендаира и тех, кто остался на нем до конца.

ПОРОГ © Перевод. Виленская Н.И., 2006

Три Века назад обреченный остров Серендаируже пережил один катаклизм. Звезда под названием Спящее Дитя, упав в море, снесла часть побережья, но пощадила середину.

На этот раз Дитя, по многим признакам, начинает пробуждаться под водой, и Гвиллиама, короля Серендаира, посещает видение, предвещающее полную гибель острова.

Почти все покидают остров: наины, жители северных гор, лирины, обитающие в срединных лесах и равнинах, и люди. Три флотилии во главе с королем отплывают, чтобы начать жизнь на другом континенте. Остаются только глупцы, упрямцы, покорные судьбе или уж самые отчаянные.

Кроме них, король оставляет на острове горстку своих гвардейцев. Их задача — поддерживать порядок, обеспечивать защиту остальным и сохранять королевскую власть на случай, если катастрофа все-таки не произойдет. Обреченные на гибель вместе с островом, они не могут предугадать, что случится с ними на пороге между жизнью и смертью.

Вот их история, затерявшаяся в веках.

Горячий пар вставал над морем, и оно из-за этого казалось тихим, как в туманное утро.

Сегодня пар над северными островами стал гуще, отметил Гектор, заслонив глаза от полуденного солнца. Отражаясь в воде, оно слепило глаза. Определенно гуще.

Справа от него всматривался в туман Анаис. Серебристые глаза друга оставалось такими же спокойными и задумчивыми, как в детстве, — они редко бывали иными. Гектор знал, что Анаис тоже заметил, как сгустился туман.

Не сводя глаз с облаков пара, Гектор вытер лоб рукавом.

— Ты по-прежнему отказываешься видеть, что его стало больше, Севирим? — шутливо спросил он молодого солдата, заранее зная ответ.

— Не вижу никакой разницы с вчерашним днем, — затверженно ответил тот. — И с позавчерашним тоже.

Джармон, вдвое старше их всех, отнял руку от глаз и досадливо покрутил головой.

— Вот так он и будет долдонить, пока вода не нальется ему в рот и волны не сомкнутся над головой. Глаза у него хорошие, однако он слеп как крот. Не спрашивай его больше, Гектор. Он испытывает остатки моего терпения.

Севирим плюнул в море и последовал за Гектором, который уже шагал прочь из заброшенной гавани.

— Напрасно ты думаешь, что я тешу себя пустыми иллюзиями, Джармон, — сказал он тихо. — Просто не вижу смысла заранее смиряться с неизбежностью. Возможно, видение короля было обманным, или он неверно истолковал его. А если Спящее Дитя в самом деле восстанет, море не обязательно затопит весь остров: этого не случилось, даже когда звезда упала на Землю. Мы, конечно, потеряем кусок побережья, но если подняться повыше, как мы советовали другим...

— Прошу тебя, перестань, — проронила Канта.

Ее сухой, скрипучий голос без труда перекрыл ветер, и Севирим тут же умолк. Канта расходовала слова бережно, точно их произнесение причиняло ей боль, но сказанному ею трудно было не подчиниться.

Гектор остановился и впервые за многие дни окинул внимательным взглядом своих товарищей — четырех совершенно разных существ, которых объединяло одно: все они добровольно пожертвовали жизнью, чтобы остаться на острове и помочь ему выполнить никому не нужную миссию.

Его удивило, как сильно они изменились физически после ухода кораблей, но еще больше он поразился тому, что до сих пор не замечал этого. Знаменитая борода Джармона, рыжая с подпалинами, поседела так, что сливалась с окружавшим его туманом. Канта, и раньше худая и черная, как тень, окончательно ссохлась. Ее глаза, не мигая, смотрели на него из серой дымки, и сила ее воли заполняла пространство, занимаемое прежде ее телом.

Севирим потупился, явно задетый ее приказом. Он был совсем мальчишкой, когда необдуманно связал свою судьбу с Гектором, а за последние пять месяцев состарился лет на двадцать, но сохранил свой бесивший Джармона идеализм. После каждого выговора, полученного от старших, частица этого идеализма покидала его, унося с собой новую каплю молодости.

Понимающий взгляд Анаиса Гектор поймал, словно мяч. Самый близкий его друг, брат во всем, кроме крови, Анаис всегда понимал его без слов —