Я вспомнил, где видел старуху, и отвернул в влево, в ее сторону, чтобы не задерживать движение отряда, и там остановился. Мои люди последовали за мной и замерли рядом.
— Я пошлю с тобой своих людей, они вас будут охранять, пока я не освобожусь, — сказал старухе и жестом подозвал одного из валлийцев.
В это время следовавшие за нами крестоносцы, увидев, что впереди освободилось место, пришпорили коней, чтобы занять его. Следовавшие за ними тоже пришпорили, надавили на передних — и все вместе поскакали вперед, обгоняя короля.
— Город наш! — радостно завопил кто-то.
Часть рыцарей повернула направо и поскакало вдоль городских стен. Цитадель их уже мало интересовала.
Я услышал, как за городскими стенами раздались такие же полные алчности вопли и услышал топот копыт. Скоро в городе будет все войско крестоносцев.
— Оставайся здесь! — приказал я одному из брабантцев. — Покажешь нашим, куда скакать!
Он хотел возразить, но я упредил:
— Не бойся, не обделим! — и приказал одному из валлийцев: — Посади старуху перед собой, пусть показывает дорогу!
Мы поскакали вдоль городских стен налево. Обогнули почти четверть города, когда старуха показала, что теперь надо ехать по улице вверх.
— Занимай две следующие улицы. Двух человек оставь внизу, одного отправь наверх. Когда приедут наши, усиль наряды человек до двадцати, — приказал я Марку.
— Понял! — ответил он и пришпорил коня.
Я оставил двух валлийцев охранять въезд на улицу, а сам с остальными начал подниматься вверх. Самые нижние дома по обе стороны были пятиэтажные. Потом шли по два трехэтажных, а дальше начинались двухэтажные. Чем выше поднимались по улице, тем больше были дома и дворы. Старуха указала на дом, который был на верхнем конце улицы, неподалеку от стены цитадели. Отсюда открывался отличный вид на залив Мар-да-Палья. Я оставил двоих валлийцев охранять въезд на улицу со стороны цитадели, а того, что вез старуху, ссаженную возле дома, отправил вниз. Там будет горячее. Я слышал рев крестоносцев, которые растекались по Лиссабону подобно воде, прорвавшей плотину.
Вслед за старухой я, ведя коня на поводу, вошел во двор, вымощенный в шахматном порядке светло-коричневыми и темно-коричневыми плитами. На первом этаже находились хозяйственные помещения — конюшня и еще какие-то, в которые вели двери, закругленные сверху, и в которых имелись узкие окна, закрытые решетками с мелкими ромбовидными ячейками. Вдоль второго этажа шла деревянная галерея, которую поддерживали круглые каменные столбы. От плоской крыши отходили наклоненные немного вниз, деревянные козырьки, защищающие галереи от солнца. Окна на втором этаже были шире и выше. В каждое крыло вела дверь. Старуха повела меня в правую. Там стояли два низких дивана, кушетка и два низеньких столика на изогнутых ножках. Пол выстелен большим ковром. На стене висели два щита, а под ними — по сабле.
— Госпожа, я привела его! — крикнула старуха на арабском и ушла в дверь, которая вела в среднюю часть дома.
Я подошел к висевшей на стене сабле, вытащил из ножен. Обычная сталь, ничего стоящего. Когда засовывал ее в ножны, увидел входящую в комнату молодую женщину в белой шелковой приталенной рубашке навыпуск и розовых шелковых шароварах. На голое белая кисейная косыночка, повязанная так, чтобы были видны длинные густые волосы. Личико довольно таки красивое и знакомое и незнакомое одновременно. Если бы встретил ее на улице, долго бы вспоминал, где ее раньше видел? Наверное, и она меня не сразу узнала, потому что смотрела немного удивленно. Видимо, в ее памяти я сохранился моложе и красивее. Или намечтала молодого и красивого. Чем дольше женщина не видит тебя, тем ты становишься лучше во всех отношениях. И наоборот.
— Здравствуй, мой господин! — поклонившись, поприветствовала она на плохом нормандском.
— Здравствуй, Латифа! — поздоровался с ней на арабском. — Ты стала еще красивее!
— Спасибо, мой господин! — улыбнувшись радостно, сказала она на арабском. — Твой сын Али спит. Если прикажешь, я разбужу его.
— Не надо, — произнес я.
Мне надо было привыкнуть к неожиданному отцовству.
— Чей это дом? — спросил я.
— Моего дяди Карима, — ответила она. — Он хотел уйти в цитадель, чтобы сдаться твоему королю, но я уговорила Карима остаться. Ты ведь не убьешь его?
— Зачем мне убивать его?! — удивился я.
— Говорят, что крестоносцы убивают всех мусульман, — ответила она.
— Я — не крестоносец, и мне без разницы, верит человек в бога или нет, а если верит, то в какого, — признался я. — А как ты узнала, что я здесь?
— Карим увидел тебя и узнал, когда ты объезжал город. Говорили, что ты великий воин, который захватил много городов, вот Карим и пошел посмотреть на тебя, — рассказала Латифа.
— Откуда он меня знает?! — удивился я.
— Карим был у тебя в плену вместе с отцом. Ты захватил их галеру, когда они плыли в Лиссабон. Эмир обменял их на знатного христианина, —
