одну.
Аккуратно положив книгу на бухту каната, Сефия встала и, отряхнув ладони о штаны, приготовилась.
– Хочешь узнать, как я получил этот шрам? – предложил старший помощник, похлопав себя по носу.
Сефия кивнула.
– Нельзя стараться охватить сразу все, – сказал старший помощник. – Тебя будет тошнить, и вряд ли ты сможешь что-нибудь толком увидеть и понять, потому что тебе изо всех сил придется удерживать в животе свой завтрак.
Сефия моргнула, и мир наполнился золотым светом. Потоки света текли, омывая лицо старшего помощника, появляясь и исчезая подобно искрящимся ручейкам. Она увидела его детство – до того, как он потерял зрение: острые скалы Эверики на берегу океана, смеющаяся старая женщина; она почувствовала острый запах перегноя, услышала шепот деревьев, которые, смеясь, переговаривались друг с другом. Звуки, образы, запахи закружились вокруг Сефии одним сверкающим потоком.
– Представь, что перед тобой толпа, а тебе нужно отыскать в ней одного-единственного человека.
Слова старшего помощника пробивались к ней сквозь хаос памяти.
– Одно лицо. То, которое ты ищешь. Остальные – побоку!
Шрам на носу. Все нити его прошлого завертелись вокруг нее, все быстрее и быстрее, но потом выделилась одна – более яркая.
– Нашла? – послышался голос помощника.
Его бабушка умела разговаривать с деревьями. Всю свою жизнь она прожила среди них, в их зелено-золотистом свете, вдыхая мятный аромат их коры. А когда его родители погибли во время аварии на шахте, мальчик переехал жить к бабушке, в рощу, где учился у бабушки из меленьких ростков выращивать мощных гигантов с шумящими кронами.
Однажды летом, когда ему было одиннадцать, пришли люди. Люди с пилами и топорами, с ружьями и повозками. С ними явились солдаты в голубых мундирах с серебряными эполетами. Флоту нужны корабли, сказали они, и им наплевать, что говорит эта старая женщина и как она их умоляет не трогать ее деревья. Пошла рубка, разнесся над рощей стон падающих деревьев и стук топоров. Мальчик видел, как одно из самых старых деревьев, подрубленное, ухватилось ветвями за ветки стоящих рядом с ним стволов, словно просило поддержки, а затем упало – так, что земля содрогнулась. И ему показалось, что деревья плачут.
Бабушка плевалась на них, проклинала порубщиков и солдат. Своими ногтями она впивалась в их кожу, оставляя там глубокие отметины. Но остановить их она не смогла. Солдаты заперли ее в доме, а потом, заложив окна и двери, подожгли дом. Треск и шипение горящего дерева смешались с запахом опаленных волос и сожженной плоти.
Мальчик набросился на солдат – один тщедушный ребенок против целой роты. Солдат поднял ружье и прикладом ударил ребенка в лицо. Что-то взорвалось в его голове, прямо позади глаз. Полилась кровь.
Когда он очнулся, то ничего не видел. Деревьев тоже не было – он не слышал шелеста их листьев, не ощущал запаха их коры. Пахло только пеплом и развороченной землей.
Какой-то человек с голосом мягким, как замша, наложил ему повязки на глаза и нос.
– Как жестоки люди! – сказал он с грустью в голосе. – Как они могли ослепить ребенка!
Мальчик кивнул. Его лицо горело, и он изо всех сил старался не заплакать.
– У тебя есть выбор, – сказал этот человек. – Ты можешь пойти со мной. Будешь жить при Библиотеке, в полной безопасности.
Он объяснил, что Библиотека – лучшее из мест для слепого: мебель стоит неизменно на одном месте веками, все подчинено раз навсегда заведенному порядку. Обязанности у него будут несложные – протирать столы, ухаживать за садом – простая жизнь, вдали от людской жестокости.
– А можешь жить один, – продолжил этот человек. – Но ты должен знать, что мир не знает жалости к слепым.
Видение исчезло, оставив после себя только легкое ощущение приподнятости. Ни головной боли, ни тошноты. Сефия просияла.
– Кто был тот человек? – спросила она. – Вы пошли с ним?
В своем волнении она буквально кипела вопросами.
– В Библиотеку? А что такое Библиотека?
Старший помощник пожал плечами:
– Я так и не узнал.
– И вы отказались пойти с ним? Почему?
Старший помощник провел ладонью по гладкой от бесчисленных прикосновений поверхности деревянных поручней.
– Он предложил мне безопасность. Но в жизни есть более важные вещи, чем безопасность, не так ли?
Намотав на пальцы пару прядей своих волос, Сефия посмотрела на книгу, лежащую в гнезде из бухты каната словно яйцо, готовое к тому, чтобы из него появился птенец, и согласно кивнула:
