– До этого у нас на ринге никогда не было сразу трех бойцов, – произнесла Лавиния, в острых пальцах у которой позванивал монетами кошелек. – Это может быть интересно.
– Какой смысл об этом говорить, если у него нет отметин, – сказал человек в синей фуражке. – Если нет отметин, не может и драться.
– Я знаю, Гой, – оборвал того Каменщик. – Кто здесь судья? Я или ты?
– Прекратите, – почти закричала Сефия. – Он не будет драться.
– Тогда вы не увидите Хранителей.
Сефия достала свой кошелек.
– Я могу заплатить, – сказала она.
Лавиния засмеялась, обнажив острые клыки.
– Каменщика нельзя подкупить, – сказала она.
– Тогда как насчет…
– Покажите нам метки или убирайтесь, – резко сказал Гой.
– Вы не понимаете. Я должна увидеть их. Мне нужно узнать…
– Вы ничего не узнаете, если он не победит в бою, – сказал Каменщик, показав на Стрельца, который вновь отрицательно покачал головой. – Но ему, похоже, этого не хочется. Поэтому: либо пусть сражается, либо убирайтесь. Третьего не дано.
Напрасно Сефия искала в глазах говорившего это хоть тень способности пойти на уступки – его каменные глаза смотрели бесстрастно, а зубы были плотно сжаты. И ей даже не нужны были ее способности к проникновению во внутреннюю суть вещей и человеческой судьбы, чтобы понять, что он не уступит. Она повернулась к Стрельцу, протянув к нему руки, и уже приоткрыла рот, чтобы что-то сказать, хотя и не знала, что именно.
Толпа расступилась вокруг Стрельца, и он стоял один, а свет от ламп отражался от его золотистых волос и мерцал в глубине глаз. Стрелец смотрел на Сефию, и никто в жизни не видел и не понимал ее так хорошо – весь ее страх, всё ее чувство вины и отчаяния; она же никогда в жизни так не хотела, чтобы всё было иначе.
В одно мгновение она увидела себя распростертой на лесной подстилке, рядом с ящиком, с отмычкой в руке. Она отпирает холодный черный замок, открывает дверцу ящика и в лунном свете, проникающем во все его уголки, видит ноги и руки свернувшегося калачиком Стрельца, его голые плечи и разбитый подбородок. Вот она прикасается к его руке, он хватает ее за запястье и, в каком-то диком животном порыве, уже готов сломать ей кости. А вот она уже видит их вместе – утром, на поляне, а потом на дереве, в дождь, и их враги рыщут внизу, разыскивая их. А вот они уже на корабле, и тоже вместе – читают и мечтают найти ответы на все вопросы. И, наконец, Сефия поняла: каждый раз, когда она трогала знак, когда читала книгу или повторяла про себя свою клятву, она вела Стрельца именно сюда, в это место – притворяясь, что она его друг, что она защищает и оберегает его.
Как бы ей хотелось подойти к нему, обнять и сказать, что ему не нужно драться. А ему и не нужно было этого делать. Но она не двинулась с места, и нужные слова не срывались с ее губ. И пока она колебалась, он склонил голову в таком знакомом ей движении, что сердце у нее зашлось от бессилия и боли.
Стрелец усмехнулся краем рта.
Сбросил на пол свой мешок.
Толпа вокруг одобрительно закричала. Жестоким многоголосым криком, подобным вою урагана. И Сефия поняла, что он решился.
Она схватила его мешок и попыталась вложить его в руки Стрельца, но было поздно – тот уже стягивал через голову рубашку.
Толпа рванулась вперед, чтобы посмотреть на отметины, которые были выжжены на его руках.
– Есть! Есть отметины! – ревели люди вокруг.
– Похоже, у нас сегодня два трупа!
Сефия покачала головой, словно пыталась отмести крики толпы. Стрелец протянул ей свою одежду, она пыталась вернуть ее ему, но – без толку. Что она наделала! Во что она его втянула? Он ведь еще не до конца восстановился после боя на «Реке Веры» – его раны не зажили, а на ребрах по- прежнему бинты. И она
– Нет! – воскликнула Сефия. – Ты не должен этого делать!
Но в толпе уже с воодушевлением занимались подсчетами. На кого сколько ставить? Каковы шансы у всех троих?
Под низким потолком комнаты зазвенели монеты. Деньги, которые скоро окрасятся кровью. Деньги за кровь и смерть.
– Пятьдесят монет на нового парня.
– Двадцать!
– Еще десять на Хаку.
Крики и звон. Ставки были сделаны, деньги вложены. Раздавался язвительный смех, ругательства, подбадривающие выкрики.
Стрелец отстегнул кобуру и уже хотел снять ножны, когда его остановил Каменщик.
– На этот бой мы разрешаем парням выбрать любое оружие, – сказал он, глядя на револьвер Стрельца. – Кроме огнестрельного.
