Чтец

была такая сила, что она могла бы уничтожать целые города.

Сефия закрыла глаза. Она вспомнила последние дни своей матери. Ее кашель. Кровь на потрескавшихся губах. Изможденное тело.

– Им нельзя было влюбляться друг в друга, – сказала Танин, и в ее голосе сквозили одновременно восхищение, сожаление и осуждение того, что сделали родители Сефии. – Но они всегда нарушали правила. Твой отец мог щелчком пальцев превратить крысу в птицу. За секунды он осушал озера.

Сефия вспомнила лицо своего отца. Залитое кровью, изуродованное, неузнаваемое.

– Никто не мог сравниться с твоими родителями, – продолжала Танин. – Никто не мог повторить то, что они делали – ни тогда, ни потoм.

Мгновенная печаль тенью скользнула по лицу Танин.

– Я восхищалась ими, Сефия. Они были выдающимися людьми. Почему ты об этом ничего не знаешь?

Сефия упустила тот момент, когда слезы заструились из ее глаз, оросили щеки, губы и подбородок, закапали на ковер, который принял их, как мох принимает капли дождя. Это рука Стрельца обвивает ее плечи? Сефия находилась так далеко от собственного тела, что едва чувствовала его.

– Они ничего, ничего мне не сказали…

– О, Сефия…

Танин перекладывала вещи на столе, словно пыталась найти, чем успокоить Сефию. Отложила в сторону серебряный перочинный ножик и вопросительно посмотрела на Браку. Та пожала плечами.

– Но они же научили тебя внутреннему ви?дению? Манипуляции?

– Они ничему меня не учили, – проговорила Сефия, всхлипывая.

– Так как же тогда…

– Я сама научилась.

– Да, ты действительно дочь Марии, – печально сказала Танин. – Ты и выглядишь, как она.

Сефия молчала. Внутри нее всё превратилось в лед. И тут она вспомнила, что она здесь делает и зачем пришла.

– Они были моей семьей, – продолжала тем временем Танин. – Когда они предали нас, я была готова отдать что угодно, лишь бы не делать того, что я вынуждена была сделать.

– Вы убили моего отца? – спросила Сефия.

Танин колебалась.

– Ты уверена, что не хочешь спросить что-то другое?

– Что именно?

– Заслужил ли он смерти, например?

Сефия покачала головой. Все вопросы, которые она не позволяла себе задавать, теперь падали на нее как камни, грудились у ее ног, били по плечам и голове.

Почему они прятали ее в подвале?
Почему ей не разрешали иметь друзей?
Откуда у них книга?
Знали ли они, что за ними придут?
Заслужил ли отец смерть?

– Это не имеет значения, – сказала Сефия.