Мальчик плакал, а женщина сжимала его руку так сильно, что его розовая кожа морщилась.
– Никуда от меня не отходи! А то заберут тебя импрессоры.
Она тряхнула мальчика за руку, и все его тело сотряслось.
Торговка специями, по виду крестьянка с длинными руками, перегнулась через прилавок, положив ладони между корзинами цветной соли.
– Я слышала, на этой неделе исчез еще один мальчик, – сказала она, пугливо озираясь – не подслушивает ли кто.
Сефия притворилась, что ее занимают связки киннамона и пакеты с кардамоном.
– На побережье, – продолжала торговка уже громче. – Это страна импрессоров.
Поговаривали, что мальчики и юноши исчезали по всей Келанне. Пропавших было слишком много, чтобы их можно было считать убежавшими из дому. Некоторые думали, что мальчишек убили, другие – что похитили. Ходили слухи, что их превращали в убийц и заставляли драться до смерти. Люди говорили, что этих мальчишек можно было узнать по выжженному кольцу на шее. Это было первым из того, что делали с ними импрессоры – клеймили пленников, выжигая кольцо раскаленной проволочной петлей, отчего на шее оставался шрам.
При мысли об импрессорах все внутри у Сефии сжалось, и она посмотрела на ту сторону рыночной площади, где стоял меховщик и где должна была находиться Нин. Меховщик был пухлым человечком с круглыми щеками и толстыми пальцами, которыми он с довольным выражением лица перебирал меха, принадлежавшие Нин.
Однако самой Нин нигде не было.
Обернувшись, Сефия поискала глазами в толпе знакомую грузную фигуру. По площади ходили дамы в жемчугах, мужчины в котелках, матросы, пробовавшие свежие фрукты. Но Нин с ее приземистым силуэтом, с ее приметной спиной под медвежьей шкурой не было нигде.
Оставив свое место в очереди, Сефия бросилась к меховщику.
– Простите! – начала она.
Укладывая в стопку и распушая ладонью новые шкурки, он мельком взглянул на Сефию и сказал:
– У меня нет конфеток для тебя, девочка. Отправляйся к кондитеру.
– Мне не нужны конфеты, – ответила Сефия. – Я ищу свою тетю.
Меховщик удивленно моргнул, что сделало его немного похожим на корову.
– Твою тетю? – переспросил он.
– Да, – сказала Сефия. – Она только что продала вам эти шкурки.
Неожиданно меховщик посмотрел на нее совершенно другим взглядом – холодным, словно каменным.
– Не знаю, о ком ты говоришь, девочка, – сказал он. – Здесь никого нет.
Бесстрастная пустота его взгляда и глухой голос испугали Сефию. Меховщик пристально смотрел на нее. Повернувшись на пятках, Сефия бросилась в толпу, и ее тотчас же захватил водоворот людей, которые стали пихать, толкать ее, – едва ли не топтать.
– Эта старая вещь? Да она хранилась в моей семье несколько поколений. Ее привезли из Ликкаро еще до ухода короля Филдспара.
– Моя соседка знала кое-кого, чью сестру забрали прошлой зимой. Она говорит…
– Нет. «Река Веры» стоит где-то неподалеку. Я сам видел корабль. Недалеко от берега.
Незнакомые лица, огромные и ужасные, вращались вокруг Сефии: кустистые брови и бороды, слезящиеся глаза, морщины, высовывающиеся языки и клацающие зубы, носы картошкой и широко открытые смеющиеся рты. Обрывки разговоров падали на голову девочки как острые камни.
– Я не говорю, что Дариону есть что скрывать, но не кажется ли вам подозрительным, что он никого не пускает через свою границу?
– Все стало намного хуже. Они забирают все больше и больше мальчиков. Королева делает все, чтобы поймать похитителей, но как их остановить? И кто знает, сколько их там всего?
Отчаянно пробиваясь сквозь толпу, Сефия выбралась на тихое, дурно пахнущее место возле рыбных рядов, где дневной улов, лежащий холодными ровными рядами, открыв рты, уставился на нее сотнями глаз. Слезы затуманили взор Сефии. Что-то случилось. Нин раньше никогда вот так не исчезала. Сглотнув слезы, Сефия попыталась представить, что та могла сделать.
– Не паникуй, девочка моя, – она словно слышала грубый голос тетки, покрывающий шум рынка. – Паника делает человека глупым.
Сефия глубоко вздохнула и тыльной стороной ладоней вытерла глаза. Она не была глупой. Она не станет паниковать.
Сефия осмотрелась. В дальнем углу рынка, возле мыльных рядов, между связками мыла, которые болтались на веревках как тела повешенных, она увидела пятна красного и золотого.
Сефия изогнула шею, пытаясь пробиться взглядом сквозь толпу, но мельтешение тяжелых тел мешало обзору. Она бросилась вперед, вновь почувствовав прилив страха и едва не закричав. Там, в начале проезда, разделявшего гостиницу и таверну, Сефия увидела двоих солдат в красных мундирах, а между ними – тяжелую фигуру женщины в медвежьей шкуре.
