– И сегодня тоже. Отдыхай…
И горничная, странно притихшая, словно чувствующая за собой вину, спешит помочь раздеться. Она то и дело оглядывается на Брокка, и, наверное, следует уйти, но Кэри качает головой. В глазах ее читается та же просьба: не уходи. Ей страшно. И, спрятавшись под одеялом, она кладет голову на сложенные ладони, сонно щурится, моргает.
– Не уйдешь?
– Если только ненадолго. – Брокк присаживается рядом. – Мне помыться надо, от меня паленым воняет…
…и еще шаровой смесью, которую придется соскребать со шкуры долго.
Керосин, масло и спирт. Тонкостенная харденская граната[10] с петлей на горлышке. И запал химический – кислота, бертолетовая соль и сахарная пудра… пудра точно была, он уловил характерный запах жженого сахара.
Брокк потер переносицу – ныли глаза. И в горле першило, к завтрашнему осипнет, но это мелочь… Кэри не пострадала.
Испугалась, но не пострадала.
А ведь успокоились же. Письма и то перестали слать. Почему же тогда вдруг… или потому, что прилив?
Прилив.
Бомбы. И мастер, их создавший.
Пытается убрать Брокка с пути? Но люди – это… как-то глупо. Ненадежно. Хотя он давно не оборачивался, и, кажется, ходили слухи, что и это его обличье до отвращения никчемно. И если так, то расчет верный.
…будь чешуя потоньше.
Мягче.
Неприятные мысли.
Злые.
И Кэри еще… увезти бы ее, спрятать, но она не согласится. Не поверит. Промолчит. Вернется в старый особняк, за которым тоже приглядывают, но Брокк сегодня видел, насколько бессильна охрана. Нет, нельзя рисковать.
Он долго оттирал с кожи масляную пленку, и копоть, и тонкие омертвевшие чешуйки, которые закрывали розоватые пятна ожогов, думая сразу и обо всем.
Кто?
Инголф вернулся на «Янтарной леди» и, сколь Брокк знал, не покидал родового особняка. Да и стал бы он с людьми связываться? С огнем?
Огонь – это для Олафа… тот тоже в городе.
Риг… исчез на год. Еще прошлой зимой Брокк предлагал ему работу на проекте, но Риг отказался. Почему?
Вопросов множество, ответов – нет.
И Кэри все-таки проснулась.
– Ты ушел…
– Я вернулся.
– Хорошо. – Она зевнула. – Без тебя мне страшно.
– А со мной?
– С тобой нет.
Ложное спокойствие, потому что именно он – истинная причина всех бед.
– Брокк… – Кэри перевернулась на спину. – Я тебе не говорила, что ты очень красивый?
– Не говорила.
– Тогда говорю. – Она потерлась носом о сложенные руки. – Ты очень красивый… и сильный.
– Кэри…
– Я не уеду. Или уеду, но тогда насовсем. Понимаешь?
– Не доверяешь мне?
И, наверное, он сам виноват, не заслужил доверия. А Кэри молчит.
– Закрывай глаза… завтра сложный день.
– А послезавтра?
– И послезавтра. – Ее рука горяча. – Спи… Кэри, ты понимаешь, что теперь я не отпущу тебя ни на шаг?
– Не отпускай… я согласна.
Ночь принесла сны. И в них Брокк видел людей в грязных тулупах. Люди сбивались в стаи и кричали: «Смерть им!»
Они наступали, тянулись к Брокку, расчищая себе путь мертвым огнем, который во сне был отчего-то темно-зеленого цвета, ледяной, словно из
