…потому что ей было приятно получать цветы. А еще потому, что надеялась – заметит…
От розы неуловимо пахло землей и машинным маслом.
…почему Кэри никогда не задумывалась, кто приносит розы?
…наверное, потому, что знала – они не от Брокка, а остальное было не столь уж важно. И она уронила цветок на сиденье.
– Кэри…
– Я помню. Я не отпущу тебя.
Черная роза останется в экипаже.
Королевский дворец – пламя, застывшее в камне. Широкая лестница и мраморные псы, лежащие у ее подножия. Кэри ощущает на себе мертвый их взгляд.
Ступени.
И рука Брокка единственной опорой.
Ветер. Снег. И бумажные фонарики на бронзовых деревьях.
Дребезжание струн, музыка дробится в зеркалах, вязнет в шелковых стенах и позолоте, она существует как-то вовне, отдельно от всего действа, подчиняющегося своим собственным внутренним ритмам. Шаг и другой.
Приветствие.
Объявление, сделанное надрывающимся голосом. Двери бального зала, и смех, чей-то близкий и далекий… блеск.
Сияние. И та струна, которая почти рвется, но продолжает мучить Кэри. Страх и предложение, сделанное шепотом:
– Давай сбежим отсюда.
– Непременно. – Брокк целует ее ладонь. – Но позже. Еще не время.
Времени здесь нет.
Есть высокий потолок с древними фресками, на которых сплелись в причудливом танце простоволосые женщины. Они смотрят на Кэри и улыбаются. Эти улыбки украли женщины иные, которые прячут лица под масками.
И приседает в реверансе бархатная Роза, чья прическа украшена живыми цветами.
Маскарад.
Чужие роли, примеренные ради забавы. Палач в красном колпаке, стрелок и пара пастушек с витыми посохами. Снова роза, розарий целый, и ревнивые взгляды, которыми дамы обмениваются, не скрыть. Луна в серебре и, кажется, Ночь, с алмазными звездами и полумесяцем. Звездочет. Шут, который подскакивает, корчит рожи, и бубенцы на его колпаке звенят оглушающе.
Кэри не собиралась выпускать руку Брокка.
И выпустила.
Потерялась.
Растерялась и отступала, выбираясь из круговерти придуманных лиц, пока не оказалась у окна. За ним, расписанным серебряными узорами, лежала ночь. И наверное, окно нельзя открыть, но…
– Вам дурно? – Оден из рода Красного Золота встал между Кэри и масками. – Идемте.
Кэри с благодарностью оперлась на его руку.
Тяжело дышать. Воздух спертый и душный, раскаленный газовыми рожками и холодными драгоценностями дам.
– А… почему вы без маски?
Она заговорила, лишь оказавшись в саду.
Темнота аллеи, пара фонарей, далеких, существующих где-то вовне этого тихого места. Лавка и каменная борзая, разлегшаяся у ног. Снег.
Звезды.
И полумесяц, настоящий, желтоватый слегка.
– Потерял. – Оден стоял рядом и, запрокинув голову, разглядывал полумесяц. – Не люблю балы.
– Я теперь… тоже не люблю.
Кэри сняла маску. Казавшаяся сперва удобной, та вдруг сделалась невыносимо тяжела. И кожа, с которой соприкасалось дерево, раздраженно горела.
– Дышите, – посоветовал Оден. – Там воздух выгорает, поэтому так душно. Светильный газ с воздухом смешивают, тогда он и горит ярче.
– Да? Я не знала.
– Теперь знаете. Но, пожалуй, это не та тема, которую следовало бы обсуждать. Позволите?
Кэри подвинулась.
– Не мерзнете?
