сэндвичи самых нелепых форм – один раз он формочкой для печенья вырезал в середке звезду! Он рассказывал ей на ночь сказки и помещал ее в знаменитые эпизоды истории: она излечивала оспу, уговаривала фирму «Декка рекордз» не отвергать Битлов, отказывалась сесть на «Титаник», узнав, что на нем всего двадцать спасательных шлюпок. На него нельзя было рассчитывать, но когда он обнимал, это были действительно объятия.
Нет. Он мерзкий. Он – отрава. Ей не обязательно знать, что они со Стэном творили в молодости, ей не обязательно точно знать, почему Икс его забирает, потому что она знает, что он сделал с их семьей. Он их бросил. Он – та костяшка домино, которая обрушила все остальные.
Озеро окружал сухой тростник, торчащий из снега. Зоя пробралась через него, не отпуская отцовского взгляда. От сильных эмоций у нее кружилась голова: любовь, ненависть, прощение, месть…
Она споткнулась о камень, прятавшийся в тростнике, и покачнулась.
Она упала на лед на колени, злясь на собственную неуклюжесть. Когда она подняла голову, ее отец вышел из ступора и спешил ей помочь.
– Зоя! – воскликнул он.
Вид его стремительно приближающегося слезливого лица оказался последней каплей. Он одновременно смягчил ее – и вызвал отвращение.
– Не прикасайся ко мне! – завопила она. – Смеешься, что ли?
Она никогда так с ним не разговаривала – ни разу в жизни.
Ее отец попятился, демонстрируя ладони в знак того, что ничего плохого не хотел. Казалось, он изумлен исходящей от нее яростью.
Он понурил голову.
«Он даже смотреть на меня не может, – подумала Зоя. – Трус!»
Она встала на ноги и отряхнула одежду от льдинок.
– Как ты меня нашла и кто они? – спросил ее отец, указывая на холм у нее за спиной.
Зоя потрясенно увидела рядом с Иксом женщину, которую она никогда раньше не видела. По ее золотистому платью (и ледяной жестокости лица) она поняла, что это Рвач.
– Лучше тебе не знать, – холодно ответила она.
Ее отец поднял свою удочку.
– Пойдем в сарай. Там теплее, – сказал он. – Давай не будем стоять здесь.
Он повернулся к ней спиной.
Зое захотелось взять и уйти.
Похоже, отец догадался, о чем она думает.
– Не уходи, – бросил он через плечо. – Ты проделала такой путь, чтобы сказать мне, как сильно ты меня ненавидишь. Так говори. Я это заслужил.
Сарай скрипел на ветру. Его построили из ненужных досок и фанеры: на одной из стен сохранилась надпись: «Не клейте объявления» – и установили на салазки, так что отец мог передвигать все строение по озеру. Внутри оказались термос, деревянный табурет, экземпляр какой-то глупой брошюры о самопомощи и электронагреватель, работающий от маленького пыхтящего генератора. На месте пола оказался кусок матового льда с темной дырой в центре, похожей на яблочко в мишени.
Когда Зоя входила в сарай, у нее зазвенел телефон.
«Я!!!» объявил он.
Теперь Джона пытался достать ее через «ФейсТайм».
Она отключила звук, но в следующую минуту пришел текст: «Дождь ЛЕДЯНОЙ, как тогда. Мне надо с кем-то говорить! Мы со Споком ПОД КРОВАТЬЮ. Погоди… и Ухура тоже!»
Зоя нахмурилась и спрятала телефон в карман. Ей надо всего несколько минут, чтобы поговорить с отцом, а потом она перезвонит Джоне. Через несколько минут все изменится. Икс будет рядом.
– Что там? Это был Джона? – спросил ее отец.
Голос у него чуть дрогнул.
– Не смей даже имя его называть! – приказала ему Зоя.
Ее отец кивнул. Он стоял в углу сарая, обхватив свою тощую грудную клетку руками, словно пытаясь себя утешить. Вид у него был такой, будто он вот- вот расплачется.
Он настолько слабее ее!
– Как ты меня нашла? – спросил он.
– Тебе слова не давали, – оборвала она его.
Невыносимо было находиться так близко от отца. Воздух казался отравленным. Даже тишина была отвратительной: она питала сама себя и постоянно росла. И в то же время какой-то частице ее существа – той, которую Зоя ненавидела, которую раздавила бы, если бы могла, – хотелось его обнять.
– Зоя, – сказал ее отец, – я не хотел причинить тебе боль.
