– Успокойся, – сказала она, – мне ничего не видно.
Тем не менее Икс погрузился в воду по самый подбородок.
Зою насмешила его стеснительность.
– О боже! Держи! – сказала она.
Она протянула ему его брюки. Он утащил их под воду и там надел, чувствуя себя полным идиотом.
– Почему ты усомнилась в моем здравом рассудке? – спросил он.
– Потому что сейчас жуткий мороз, придурок!
– Со мной ничего не случится, – успокоил ее Икс. – Я согрел воду.
Зоя сняла перчатку и окунула руку в воду. От неожиданности Икс отплыл назад, до самой кромки льда у него за спиной. Когда Зоины пальцы коснулись воды, в ее глазах отразилось изумление.
– Я же так тебе и сказал, да?
– Так и сказал, – согласилась она.
Она села на снег и устремила взгляд на темный кряж. Воздух был неподвижен. Единственным звуком был плеск воды, в которой плавал Икс: его покрытые татуировкой руки двигались в воде без всяких усилий.
– Твой вопрос о моем возрасте, – сказал он, – был единственным в той миске, или меня ждут новые?
– Я задала всего два, – ответила Зоя. – Второй был глупый.
– Ты им не поделишься?
– Он был насчет того, когда я в первый раз тебя увидела, когда ты пришел за Стэном. Я хотела узнать, почему ты сделал лед оранжевым.
Икс ушел под воду и во второй раз там завис. Когда он наконец снова вынырнул, то положил ладони на лед и выбрался из реки. Потяжелевшие от воды штаны почти сползли у него с бедер. Он почувствовал Зоин взгляд и постарался побыстрее их подтянуть, а потом сел на лед лицом к ней.
– В миске не было вопросов о ссадинах у меня под глазами, – сказал он. – Тебе было из-за меня стыдно, и поэтому ты не стала об этом спрашивать?
Зоя ответила далеко не сразу.
– Я не спросила, потому что и так знала ответ, – проговорила она наконец. – Кто-то тебя мучил.
Икс ничего не сказал.
– Кто? – спросила Зоя. – И сколько это длилось?
– Повелители, – ответил Икс. – Это часть ритуала охотников. Боль быстро проходит, даю слово. Забудь об этом.
– Не могу, – возразила Зоя. – Меня это бесит. Они не имеют права…
Он прервал ее.
– Нет, Зоя, – мягко проговорил он. – Это у меня нет никаких прав. Я там родился. Я ничей сын, ничей брат. Я принадлежу самим Низинам. Мои родители… Не представляю себе, как им удалось остаться друг с другом хоть на мгновение, чтобы в результате появился я, но для этого они нарушили все законы Низин. Я просто живое олицетворение преступления… если меня вообще можно назвать живым.
Икс замолчал и посмотрел на Зою. Она спрятала руки в карманы куртки, чтобы их отогреть. Казалось, она не знает, что сказать.
– Никто никогда не говорил тебе, кто твои родители? – спросила она наконец.
– Этого даже Рвач не знает, – признался Икс. – Наверное, они боялись, что я стану их искать. И в этом они не ошиблись. Когда я был маленьким, то утешал себя тем, что придумывал историю любви моих отца и матери. Я говорил себе, что моя мать рыдала, а отец рвал на себе волосы, когда правители меня у них отнимали. – Он помолчал. – Ты не ожидала такого унылого монолога, – добавил он. – Мне на этом закончить?
– Пожалуйста, не надо, – ответила Зоя, а потом процитировала слова, которые он ей говорил: «Возможно, рассказ лишит эту историю части ее власти».
– Подозреваю, что мой отец не знал о моем существовании, а мать была рада от меня избавиться, – сказал Икс. – Ведь они почти наверняка были заключенными – и людьми с тяжелым характером. Ребенок, растущий в окружении проклятых, – это странность. Других таких я не встречал. Только мне нужна была еда, потому что только мне нужно было расти. Только у меня менялся возраст.
– Вот почему ты не умеешь читать! – шепнула Зоя. – Никто не потрудился тебя научить.
– Пока я был маленьким, многие заключенные меня ненавидели, – продолжил Икс. – Многие и сейчас ненавидят. Возможно, я напоминаю им об их собственной потерянной невинности. Возможно, они завидуют, считая, что, в отличие от них, я постарею и однажды умру, вырвавшись из Низин.
– А ты умрешь? – уточнила Зоя. – Ты можешь умереть?
– А я даже не знаю, – сказал Икс. – Других таких, как я, нет, спросить не у кого. Может, я буду постепенно загнивать, но так и не умру. Вижу, что мои слова причиняют тебе боль, Зоя, но тебе следует понимать, что за создание ты к себе приблизила. – Он замолчал, но потом вернулся к своему рассказу. – Ребенком в Низинах я получал тычки и побои от других заключенных. Меня даже охранники избивали: они злились, что им приходится носить мне воду и
