почувствовал, как его прострелила боль. Возможно, Рвач поможет ему не допустить заживления раны, чтобы можно было бередить ее вечно, сделав постоянным напоминанием о том, чего он лишился.
Когда повелители собрались голосовать, Регент помог ему встать с места.
– Молчи, что бы ни происходило, – приказал ему повелитель. – Я сделал все, что мог.
Икс заставил себя посмотреть на своих судей. На его взгляд почти никто не ответил – и это сказало ему о его дальнейшей судьбе все, что было нужно.
Крошечный повелитель, открывавший слушание, тонким голоском сформулировал предмет голосования:
– Останется ли эта душа охотником: да или нет?
Кто-то выкрикнул «нет», его поддержали еще два голоса.
Иксу казалось, что у него на глазах исчезает и гибнет его будущее рядом с Зоей. Он пообещал, что вернется к ней, если только два мира не выступят против него… Что за опрометчивое обещание! Чтобы нарушить слово, хватило его собственного гнева и гордыни, его собственных несдержанных слов.
Он попытался не прислушиваться к происходящему, однако слышать собственные мысли было не менее мучительно. Сколько времени должно пройти, чтобы Зоя призналась себе в том, что Икс ее подвел – что он никогда не вернется?
Икс надеялся, что Зоя знает, как он ее любит. Он не мог поклясться в том, что произнес эти слова. Когда он поцеловал ее, все его существо переполнялось этим чувством. Поняла ли она это? Запомнила ли? Или же она решит, что он ничего к ней не испытывал? А может, даже хорошо, если она будет так думать?
Душа у него болела. Каждый вопрос был подобен сухому полену, моментально вспыхивавшему огнем.
Можно будет попросить Стукача передать Зое послание, когда Стукача отправят за очередной душой. Стукач – хороший друг, в этом нет сомнения. Он это сделает. Но что будет в таком послании? Слова «прости» так мало!
Регент проголосовал за Икса – и он ощутил, как в нем шевельнулась абсурдная надежда.
За ним раздались еще три «нет». Икс был удивлен тем, как больно это его ранило, даже сейчас.
Надо это заканчивать. Это невыносимо.
Повелителям прискучило голосование. Они начали вставать и проталкиваться к проходам. Псевдоребенок за кафедрой криком потребовал порядка. Игнорируя его, они продолжали толкаться. Иксу стало непонятно, как такая свора подростков может править Низинами.
А потом его вдруг осенило: они ведь не правят Низинами! Реально – нет. Рвач ведь сказала: повелители отвечают перед Высшей Силой.
Внезапно Икс услышал голос, выкрикнувший:
– Я ставлю под сомнение вашу власть!
Он потрясенно понял, что этот голос принадлежал ему.
Регент энергично покачал головой, напоминая Иксу, что ему запретили высказываться снова.
Однако Икс отказался молчать. Зоя не промолчала бы.
– Я ставлю под сомнение вашу власть!
Все взгляды обратились на него.
– На каком основании? – спросил маленький повелитель.
Икс покосился на Регента, надеясь на одобрение. Повелитель чуть заметно кивнул.
– На том основании, – медленно начал он, – …на том основании, что вы не имеете права меня судить, ибо я – сын повелителя.
В пещере воцарилась тишина. Рвач хорошо проинформировала Икса.
– Есть тот, что правит даже вами, – продолжил Икс. – Только ОН имеет власть меня наказывать. Только ЕМУ решать мою судьбу. Попросите ЕГО меня судить… если посмеете.
Стукач жадно ловил каждое слово Икса. Охранники завели его обратно в камеру и тоже заслушались его рассказом. Они столпились у решетки, открыто восхищаясь отвагой Икса («Вот же хмырь! Ну, надо же!») и изумленно впитывая все подробности. Рвач шумно танцевала у себя в камере, изображая сумасшествие, но Икс прекрасно знал, что она слушает и гордится им.
Что до самого Икса, то его бросало из экстаза в шок. Он пытался успокоить свою кровь напоминанием о том, что его судьба остается туманной.
– Ты сказал «Я ставлю под сомнение вашу власть»? – переспросил Стукач уже в который раз. – Прямо так и сказал?
– Меня на это подвигло отчаяние, – объяснил Икс.
– А че потом? – поторопил его один из охранников с морщинистым лицом, похожим на печеное яблоко. – Членовредительство, да?
– Повелители начали громко спорить, – ответил Икс. – Шум стоял ужасающий. Повелители окружили меня, негодуя на мое нахальство. Угрожали средневековыми пытками. Дервиш чуть ли носом мне в лицо не уткнулся и спросил, известно ли мне, сколько существует способов содрать кожу с живого человека. Но я был настолько полон жаждой справедливости, что он меня не испугал, и я ему это показал, совершенно хладнокровно ответив: «Семь?»
Это вызвало взрыв хохота.
