Хозяин Черного Замка и другие истории (сборник)

то к тому времени мы уже обустроимся и начнём жить, как и полагается благовоспитанной и солидной супружеской паре. Предстоящий турнир был центральной темой всех наших разговоров. Надо отметить, что стрельба вообще всегда была излюбленным занятием моего жениха. Он состоял капитаном роты волонтёров Девоншира, сформированной в Роуборо и слывшей на всё графство сильнейшей по числу первоклассных стрелков. В качестве соперника по состязаниям выступала элитная часть регулярных войск из Плимута. Обе команды считались примерно равными по силе, и исход стрельб предугадать было весьма сложно. Само собой, Чарли рассчитывал только на победу и мог часами бурно обсуждать шансы обеих команд.

– Стрельбище расположено всего в миле от Тойнби-Холла. Мы поедем туда на двуколке все вместе, и вы своими глазами увидите, на что мы способны, – громко объявил друзьям мой жених. И добавил вполголоса, наклонив ко мне голову: – Я уверен, дорогая Лотти, вы принесёте мне удачу.

О, бедный мой возлюбленный, потерянный для меня навсегда! Когда я только подумаю о том, что на самом деле я тебе принесла… Тёмная туча омрачала радость того счастливого дня – невозможно было более скрывать от самой себя справедливость матушкиных опасений: свалившийся нам на голову иностранец, вне всякого сомнения, пылал ко мне любовью. На протяжении всей нашей вылазки на природу он оказывал мне всяческие знаки внимания, постоянно находился рядом, не сводя с меня глаз. Весь день я была как на иголках. Хорошо зная вспыльчивый нрав своего жениха, я боялась, что он может что-то заподозрить. Однако мысль о подобном коварстве, видимо, и в голову не могла прийти Чарли. Лишь однажды, когда швед начал чересчур настойчиво предлагать свою помощь, пытаясь взять у меня из рук бокалы, с которыми я шла к столу, на приветливом лице Чарли появилось удивление, которое тут же сменилось доброй улыбкой, поскольку он, вероятно, объяснил себе излишнюю обходительность Гастера желанием быть предупредительным с дамой. Что касается моих чувств, то я к незадачливому иностранцу испытывала лишь жалость и глубоко сожалела, что явилась для него причиной и объектом неразделённой любви. При этом я сознавала, что для такого диковатого и необузданного человека, как он, было настоящей пыткой скрывать бушующую внутри страсть, сохраняя облик благопристойности и собственного достоинства. Увы! Я строила себе иллюзии на счёт добропорядочности этого человека, но в том, что у него на самом деле нет моральных устоев, я смогла достаточно скоро убедиться.

В самой глубине сада вся увитая плющом и в зарослях жимолости стояла беседка – излюбленное место наших с Чарли уединений. Это место нам было дорого вдвойне, поскольку в мой первый приезд именно тут мы с Чарли впервые признались друг другу в любви. На следующий после загородной прогулки день я, когда кончился ужин, как обычно, неспешно направилась к беседке, где собиралась подождать Чарли, который докуривал сигару в компании молодых людей из числа наших гостей и вскоре должен был ко мне присоединиться. В тот вечер мне показалось, что он задерживается дольше обычного. Я с нетерпением ждала его прихода и поминутно вставала и выходила на порог, всматриваясь в заросли сада и пытаясь увидеть, не идёт ли мой любимый. И вот, когда я в очередной раз присела на скамейку после тщетных попыток увидеть Чарли, на гравиевой дорожке послышался шум приближающихся шагов и из гущи зарослей выплыла мужская фигура. С радостной улыбкой я бросилась навстречу, но улыбка тотчас исчезла, уступив место сначала удивлению, а затем и испугу, когда я, увидев бледное лицо Октавиуса Гастера, неотрывно смотревшего мне прямо в глаза, поняла, кто стоит передо мной. Его поведение и то, как он держал себя, непременно зародило бы подозрение у любого, окажись он на моём месте. Вместо того чтобы поприветствовать меня, он вдруг начал озираться по сторонам, как бы желая удостовериться, что мы одни. Затем он крадучись проник в беседку и сел на стул, оказавшись между мной и выходом.

– Не бойтесь, – сказал он, заметив моё смятение. – Вам совершенно нечего опасаться. Я сюда пришёл, чтобы поговорить с вами, прелестная Шарлотта.

– Вы встретили господина Пиллара? – в свою очередь обратилась я к бесцеремонному шведу, изо всех сил пытаясь придать твёрдости своему голосу.

– Вы хотите знать, видел ли я вашего Чарли? – ответил вопросом на вопрос Гастер, сделав ударение на двух последних словах. Тон у него при этом был насмешливым. – Вы так уж хотите его видеть? Послушай, крошка, разве никто, кроме Чарли, не имеет права с тобой поговорить?

– Господин Гастер, не забывайтесь! – бросила я в негодовании.

– Только и слышно кругом: Чарли, Чарли, – продолжал нахальный швед, не обратив никакого внимания на моё замечание. – Ну видел я вашего Чарли и сказал ему, что вы ждёте его на берегу реки, и он тут же полетел туда на крыльях любви.

– Зачем вы его обманули? – возмутилась я, стараясь не терять при этом хладнокровия.

– А затем, чтобы увидеть вас, моя дорогая, чтобы иметь возможность поговорить с вами наедине. Неужели вы в самом деле так его любите? Разве слава, богатство и власть, безграничность которых трудно себе и представить, не в состоянии оторвать вас от того, с кем вас связывает пустяковый девичий каприз? Бежим со мной, Шарлотта, и у вас будет всё, что пожелаете, и даже более того! – И в жесте страстной мольбы он распростёр надо мной свои длинные руки. Несмотря на своё состояние, я была изумлена их разительным сходством со щупальцами отвратительного ядовитого насекомого.

– Вы меня оскорбляете, господин Гастер! – закричала я, вскочив в порыве гнева со скамейки. – Имейте в виду, вы дорого заплатите за подобное поведение в отношении беззащитной девушки!

– Это вы только так говорите, – крикнул он мне в ответ, – а думаете – я уверен – иначе! Скажите, разве в вашем нежном сердце не найдётся немного места для самого несчастного из людей? Не надо более противиться – выслушайте меня сначала.

– Господин Гастер, позвольте мне пройти.

– Нет, я не выпущу вас отсюда до тех пор, пока не услышу, чем я могу завоевать вашу любовь и расположение!