не поумнел.
– Поздно мне умнеть, – всё так же безразлично заявил собеседник.
Немец приподнялся на локтях.
– Ну как поздно? Никогда не поздно. А то сам вроде старый, а шуточки всё те же, детский сад. Эльфам на смех.
Собеседник впервые пошевелился.
– Это и вправду эльфы?
– Они самые. На орков, я так понимаю, ты уж насмотрелся?
– С высоты не очень видно.
– Ну вот. Теперь заземлился.
Собеседник коротко хохотнул:
– Да. Это ты опять молодец.
– Не я, – сказал капитан, – на этот раз тебя совсем пацан уделал.
– Смену себе растишь? Таких же псов бешеных?
– Обидно, понимаю, – сочувственно сказал капитан. Вооружённых собеседников обычно не дразнят, но случай был особый. – А ты ещё погавкай: полегчает.
Оба молчали. В мягкой тишине капитан мог различить звуки движения армий в низине. Будь в Вишве в ходу огнестрел, Немец, пожалуй, и «шахматы» бы начертил… кстати!
Он приподнялся на здоровой руке, сел, неуютно поёрзал – незаметно нащупывая «макаров».
– Даже не думай, – сказал собеседник, не оборачиваясь, – говорил же: я тебе не пацан.
Пистолета в кармане действительно не оказалось, зато капитан впервые после пробуждения получил возможность оценить собственную одежду. Бушлат, штаны, берцы – всё в дырах; капли металла оставили множество отверстий с оплавленными краями.
Немец разворошил пальцем одну из прорех. Кожа руки щеголяла безобразным чёрным шрамом от глубокого ожога. Ни малейшей боли, впрочем, капитан не испытывал.
Он вообще чувствовал себя почти прекрасно – если не считать сломанного запястья, – как будто раны, нанесённые ему именно драконом, тут же и затянулись без следа. Но следы-то были на месте – и подозрительно походили на шрамы от ожогов Кави.
Кави.
Эльфёнок? Нет, про мелкого мы подумаем позже. Теперь нужен старший.
Гибель дракона не могли не заметить из лагеря. Судя по звукам в низине, настоящее сражение ещё не началось. Если потянуть время, Содара и Кави наверняка отправят отряд…
– Тебе не холодно, майор? – участливо спросил Немец. – Давай бушлатом поделюсь.
– Земля ещё горячая, – ответил Рябышев, разгребая пепел босой пяткой.
– А в халатике чего?
– А я прямо из больнички, – в тон капитану сообщил майор. – Батаева помнишь?
– А должен?
– Улан-Удэ, СОБР, срочник.
– «Рысёнок»? Помню, как же.
– «Двести».
– Свои, на дороге?
Майор покачал головой.
– В дурке. Сошёл с ума, потом скончался.
Немец настороженно молчал. Рябышев наконец развернулся полностью, и стало видно, что он держит в руке.
Пагди.
Немец молчал.
– Это твой, – сказал Рябышев.
Немец молчал.
– Твой, твой. Батаев, потом ещё двое. Просто подержались.
– Боженька наказал. Грешно чужое брать.
– «Детский сад», говоришь? – усмехнулся майор.
– Уел, – легко согласился Немец. – А ты-то как – тоже подержался?
