– Не все. Не кивай на «всех». Нет никаких «всех»! Есть ты – и твой долг.
– Мой долг – тебя достать!
Капитан рассмеялся:
– И как, достал?
Рябышев только заскрипел зубами.
– Ты же знаешь: я невиновен, – ещё раз попытался Немец. Он всё-таки должен был убедиться.
– Ты виновен. Тебя закон признал виновным. Значит, ты виновен.
– Не закон признал, а судья. Закон меня два раза оправдывал.
– Не закон оправдывал. А присяжные – люди. Власть тебя виновным признала!
– Ты говоришь: власть важнее людей?
– Да!
Сильным коротким движением капитан перерезал Рябышеву горло. Убедился, что меч разделил позвоночник. Подождал, пока перестанет вытекать кровь.
Встал, отряхнул меч.
Одобрительно молчали всадники.
– Сударь капитан!.. – воскликнул «князь», обеспокоенно присматриваясь к Немцу. Капитан смахнул слёзы.
«Так закончилась история майора Рябышева, дурака-дракона. Он не был по-настоящему злым. Зло-то можно убить, зло умирает. А вот дурь – дурь бессмертна».
Ну что, капитан, сойдёт за некролог?..
– Фабрики Нижнего Тагила, – произнёс он вслух, с некоторым усилием отключая пафосный образ мыслей.
– Чего?..
– Фабрики Нижнего Тагила, – повторил капитан. – Был у нас в Ростове паренёк один, в соседней камере. Вечно песенку крутил; вот что-то вспомнилось.
Сержант почтительно молчал. Наверное, думал, что капитану пришлось убить дорогого сердцу друга и ритуал прощания подразумевает такую вот своеобразную истерику.
– Фабрики Нижнего Тагила, – сказал Немец, задумчиво рассматривая Пагди. – Хороший меч, согласись?
– Сударь капитан… – осторожно заметил «князь». – Это ж… там Его Высочество же беспокоиться изволят…
«Да, – подумал капитан, – поскорбели – и хватит. Пора войну выигрывать».
– Коня, – скомандовал он. Привычным жестом дотронулся до подбородка; и спохватился: – Только обожди… я до кустиков.
Эпилог первый, баталический
Жизнь текла теперь по-новому, словно капитан вырвался наконец из бесконечного телесериала последних лет. Суету уносило потоком; впервые за долгое, долгое время удалось остановиться и посмотреть вокруг.
Сейчас капитан видел окружающий мир настоящим: прежде он казался ярким и быстрым – теперь пестроты стало меньше, зато прибавилось понимания. Впервые это ощущение кольнуло Немца, когда он рассматривал секретные карты Вишвы. Потом лилась кровь – и стало не до того. Но едва всё хоть немного устаканилось, выдалась свободная минутка посидеть-подумать – капитан сидел как на иголках.
Битву в низинах капитан проспал.
Раздавая салюты, въехал в расположение, сполз с коня у самого полководческого верстака Содары. Принц и лейтенанты восторженно набрали воздуху в лёгкие – но выразить ликование не успели: Немец выполнил воинское приветствие, раскрыл рот и отключился.
Остаток сражения он провёл в лазарете, под присмотром магов зелёного крыла и Дурты. Маги забалтывали руку и «ушиб всей бабки»; достойный мудрец тыкал палочкой в ожоги и бормотал себе под нос, периодически проясняясь ликом.
Капитан мирно спал.
Впрочем, и без его участия всё сложилось неплохо.
Поединок на холме наблюдали обе армии. Люди встретили гибель дракона великим воодушевлением; степняки, конечно, приуныли. Желая приободрить деморализованное войско, умный Ангъул всё-таки додумался разогнуть усики трофейной гранаты. Вернее – поручил это благородное деяние Урмике: беспалый жаждал реванша и умолил отца воспользоваться чудо-артефактом.
Младший сын вождя умудрился выжить: ему всего лишь оторвало руку. Самого Ангъула контузило и посекло осколками; старый хитрец выбыл из строя на несколько дней.
Возможно, план битвы, предложенный капитаном, и не являлся вершиной средневекового тактического мастерства. Вот только противная сторона лишилась командования: главарь без сознания; старший сын убит; младший – и того хуже – дурак. Некому оказалось разгадывать, противостоять,
