– Но он всего лишь эльф!
– Этот «всего лишь эльф» спас Варту. Причём дважды, если даже не считать самого прыжка в прошлое. А ему для этого, между прочим-то, умереть пришлось.
– Ради моей сестры…
– Для него это одно и то же! – рявкнул капитан. – Правильная женщина – это и есть Родина. Не власть, не сортир на даче тёплый. Жена, дети… да просто люди вокруг.
Немец перевёл дух.
– Ты что, действительно не понимаешь? Он… они оба простые парни. Но они хотят служить чему-то великому. Так дай ты им это великое – позволь служить Варте! И хватит гадить мне в мозг: отпиши им это чёртово дворянство. Чтоб служилось веселее. Чтоб ни одна сволочь в Совете не посмела…
– Законы, – мрачно сказал Содара, – законы Варты не дозволяют…
– Перепиши. Царь ты или не царь.
– Отнюдь нет!
– Батя твой не вечен. Чем раньше войдёшь в силу – тем проще будет потом.
Глаза принца нехорошо блеснули.
– Надеюсь, Его Величество, да благословят его суры, продлит своё правление в вечность, – отчеканил он.
– Впереди большая война, – пропуская мимо ушей ритуальные скороговорки, сообщил капитан. – На севере Степь, на западе – Пачим.
– И гномы неспокойны… – подтвердил Содара, с удовольствием уходя от скользких вопросов престолонаследия.
– Гнумы всегда неспокойны, – авторитетно согласился капитан. – Ты будешь хорошим императором.
– Капитан!..
– А если перестанешь перебивать – то, может, и до коронации доживёшь.
Немец дождался, пока Содара сдует ноздри.
– Ты будешь хорошим императором, – повторил он уверенно. – Потому что каждому времени нужен соответствующий лидер. А ты прирождённый военачальник, ты готов учиться. Ты любишь Варту, а после всего вот этого, – Немец широким жестом очертил низины, – Варта верит в тебя.
– Капитан… пророчество Манаса гласит, что Варта падёт, как только…
– Да хрен с ним, с Манасом. Он одно гласит – а ты другое гласи давай. Самые важные пророчества – это те, которые мы пишем сами. Единственно важные.
Содара рассмеялся, поддаваясь чистой уверенности капитана:
– Законы, пророчества… ты говоришь так, будто легко переписать начертанное. И предначертанное.
– Коронуешься – и перечерчивай. Не люди для законов – законы для людей. И для эльфов. И для гнумов.
– И для орков?
– И для орков, – не принял подначки Немец. – Для всех. Закон – для людей. Потому что когда наоборот – это значит, что говно такой закон. И тогда люди тоже становятся говном. А когда закон говно и люди говно – очень скоро ни закона не останется, ни людей.
Соратники помолчали.
– Оставайся в Вишве, капитан, – сказал Содара.
– Домой мне надо, – в тон ему ответил Немец. – Потому как долг революционный к тому нас обязывает.
– А как же Севати?
– А что Севати? Всю дорогу – «Севати, Севати»…
– Спокойно, капитан, – рассмеялся Содара. – Ты хотя бы посмотри.
Принц явно был убеждён, что красота его сестры как минимум поколеблет революционную решимость капитана.
Ридра умер на следующие сутки, ранним утром; сознание его так и не прояснилось.
Сена жил ещё четыре дня, пока Немец не заставил зелёных магов отступиться. Он был уверен, что прямодушный силач-пачимец сделал бы для него то же самое.
Эпилог второй, лирический
А потом скончался и старый император.
Нет-нет, капитан его вовсе не убивал. Честно.
Адинам почувствовал себя плохо в пути и вынужден был с полдороги вернуться в лагерь у Малых врат, где и слёг. К тому времени, как авангард Первого легиона во главе с Содарой вихрем ворвался в лагерь, Его Величество впал в беспамятство; принц не успел лично порадовать отца известием о победе.
Капитан учинил допрос коменданту. Твур поначалу прятал глаза, но быстро убедился, что Немец за прошлое «стукачество» зла не держит, а даже вроде
