доброимённый деревенский маг прислал описание двух случаев неизвестной ему хвори, и описание это в точности совпадало со столь уж печально знакомыми приметами «бактериальной пневмонии».
Содара имел более чем веские основания к угрюмости: все усилия по предостережению подходящего войска могли оказаться заведомо тщетными…
Грудная чума всё разбойнее и неотвратимее шагала по Варте.
Глава 12. Бородин
– И самолёты тоже?
– Всё продали. А что не – то растаскали на металл.
– Жаль, – сказал капитан. – Хотя, помню, «Катюшу» ещё в моё время загадили. Но всё равно жаль.
Полковник сдержанно чертыхнулся и сбавил газ. Машину тряхнуло на очередной колдобине: сворачивали с Маргелова.
– Да, знаешь, не тот посёлок стал. В нулевых ещё народ из Улан-Удэ понаехал, детей везли. Интернет сделали, кабельное… культурно жилось. Да ты помнишь. А сейчас – старики да «контрабасы». Детсад закрыли – «Боровичок», помнишь?
– Смутно, какие мне сады-то…
– Ну, в общем, нет больше «Боровичка». И, кстати, военный городок исключили из перечня закрытых населённых, вот так.
– Ничего себе. Когда?
– Тю. Ещё в одиннадцатом. Ты смотри – так всю жизнь пробегаешь.
– Не от меня зависит, – хмыкнул капитан. – А гарнизон-то живой?
– Это само собой.
Полковник на мгновение отвлёкся: пересекали границу между «верхним» и «нижним» городками. Капитан проводил глазами пустую остановку сто тридцать четвёртого маршрута.
– «Эйфеля» помнишь? – спросил Юрий Николаевич, кивая на стеллу.
– А то, – улыбнулся Немец. – Хожено-перехожено. Мы через КПП?
– Нет, конечно. По «генеральской» срежем.
– Что за «генеральская»?
– Бывшая школьная. К нам же тут Ким Чен Ир, знаешь, приезжал.
– Это когда? – спросил капитан, машинально отмечая это ностальгическое «к нам».
– Тоже в одиннадцатом, – сказал полковник, лихо вписываясь в объездной круг. Заметно было, что водит он с удовольствием. – Ну, знаешь, с Бадминтонычем.
– Бадминтоныча тогда ещё Лунтиком звали, – усмехнулся Немец.
– Один хрен. Откинься малеко.
Капитан «малеко» откинулся, отводя лицо в тень. Юрий Николаевич приветственно отмахнул рукой постовой «девятке» и, почти не снижая скорости, вырулил на «генеральскую». Полотно здесь и правда было заметно лучше.
– Пару лет назад парнишка тут один отличился, – с удовольствием сказал полковник. – На джипе с лебёдкой подкатил – и блок убрал.
– Куда?
– А на другую дорогу, которая к коттеджам.
Капитан рассмеялся.
– Нашли, конечно?
– Конечно, нашли. Начгар, знаешь, на говно изошёлся: «партизан», «террорист»!..
– Не видали они пока партизан-то, – заметил Немец.
Юрий Николаевич покосился на него, но ничего не сказал.
– А кстати, товарищ полковник, – ненавязчиво поинтересовался капитан, – как у вас тут сейчас с контролем за оружием?
Товарищ полковник промолчал так надменно и одновременно тоскливо, что капитан на эту тему совершенно успокоился.
Остаток пути мужчины провели в раздумьях, но без разговоров.
Свернув к шлагбауму, полковник дважды погудел. Свет в будке проходной не горел.
– Трифонов! – заорал Юрий Николаевич, мало не до половины высовываясь в открытое окно. – Хорош там харю мять, жопа бородатая!
Будка к его крику осталась внешне безразлична, но шлагбаум дрогнул и медленно пополз вверх.
– Не удивится, что вы сами за рулём? – спросил капитан.
– Нет, я часто отпускаю. Колесников – ну, водила мой – племяш генеральский. Пристроили дурака на тёплое местечко. Проще, знаешь, самому всё сделать.
– Эт’ точно, – хмыкнул капитан, поправляя ножны и распахивая дверцу, – у вас-то тёплое, как же.
