– Нет никакого «сродства». Не чувствую. Может, Адинаму с головой и поплохело… хотя родного сына за кусок железа променять…
Кави попытался вставить какую-то очередную пафосную дурь, но капитан не позволил:
– Вот ты сам – в консортах походил. Как, понравилось?
– Это же всесторонне иное дело! Во-первых, Регентский Совет…
– Да то же самое дело. Нормальный человек в старшие по подъезду не особо рвётся, а уж в цари-то… И, кстати, чтоб два раза не вставать – в консорты я тем более не собираюсь. Ты понял, или повторить? Не буду я на Севати на твоей жениться, успокойся.
Кави заткнулся.
Немец сделал вид, будто Кави заткнулся самостоятельно.
Дурта с сожалением, с таким свойственным учёным аскетам покровительственным сожалением посмотрел на спорщиков:
– Его Величество прикажет…
– Как прикажет, так и обломается, – зло отрезал Немец, загоняя на место очередной патрон. – Заведомо преступный приказ исполнению не подлежит.
Что-то, видимо, эдакое проскрежетало в его голосе, неприятное – даже по капитанским меркам – настолько, что собеседники ощутимо поёжились.
Он, конечно, тут же опомнился. Варта – не ростовское судилище, здесь цыбульников нема – нельзя срывать злость, усталость, растерянность на ни в чём не повинных людях. И ни в чём не повинных эльфах тоже нельзя.
Что, капитан, нервы? Нервы, куда без них-то. Оно, конечно, понятно. И ведь, – особенно-то поганая мыслишка, – если пути на Землю больше нет, самый сытый вариант – действительно в цари податься.
Обложили, итить-колотить!.. Иван Васильевич Бунша тире Подколесин. «В разжиженном состоянии», прости, Фёдор Михалыч.
– А почему ты не хочешь жениться? – простодушно поинтересовался эльфёнок, очевидно не выдерживая всеобщего мрачноватого молчания. – Севати красивая.
– Ты совсем с друпады рухнул? – сказал капитан, дощёлкивая магазин. – А – я женат…
– А ну и что, ну и что! Вот у орков…
– Бэ – ей шестнадцать, мне сорок два почти. Я, по-твоему, на кого больше похож: на орка или на престарелого сатира?
– На орка, конечно, – без малейшего колебания заявил эльфёнок, – только клыков нет и кожа не…
– Молодец, – сказал капитан, обращаясь к старшему Кави, – горжусь тобой, достойную смену воспитал. Собирайся живей. Конокрадствовать пора.
Цель была определена – и к Немцу медленно, но неотвратимо возвращалось привычное расположение духа. Во второй половине дня, когда до гробниц оставалось всего ничего, вернулось окончательно.
– Далеко ещё?
– О нет. Сейчас мы одолеем сию ирину, выйдем на взлобок – и грандиознейшая из гробниц, усыпальница Адинама Первого, раскроется пред нами во всём своём духоподъёмном великолепии.
– Помнится, ты говорил – это просто небольшой такой курган, с колонной?
– Так и есть, однако величие первого из императорского рода Варты столь значительно и ощутимо…
Кави замолчал. Это было странно – обычно его бесконечные славословия приходилось останавливать более принудительным способом.
– Что не так? – тихо спросил капитан, наблюдая нервные подрагивания эльфийских ушей.
Кави поморщился.
– Я не слышу колокольцев, каковые должны висеть на привратных шестах, сударь капитан, – признался он с некоторым смущением. – Либо слух мой несколько огрубел в общении с вашими громобойными орудиями… что, полагаю, навряд, ибо продолжительность и интенсивность этого общения…
– Либо? Не томи.
– Либо же наше намерение посетить гробницу Адинама Первого совпало во времени с посещением сего святого места очередной делегацией родовитого дворянства. Однако традиционный осенний выезд к местам поклонения и возвышенной скорби в этом году уж состоялся. Право, теряюсь в догадках – ежели только допустить, что…
– Это надолго?
– Обычно не долее двух или трёх недель. Возможно – месяц. За такой срок даже и самые усердные искатели буколических увеселений, как правило, иссякают сердцем и поспешают вернуться в город. Впрочем, ежели у гробниц решили разбить малый лагерь беженцы из Нагары, пережидающие здесь чуму и общее нестроение…
– Обойти можно?
– Полагаю, вряд ли, сударь капитан. В своё время мне довелось попасть во внутренние помещения гробницы весьма своеобычным путём…
– Ты сдуру влез на колонну, – терпеливо сказал капитан, – земля была сырая, «поплыла», свод не выдержал, ты провалился. Так?
– Увы. В своё оправдание должен отметить…
