Цветок Трех Миров

– Утверждение неверное. Закладка сейчас доверяет каждому. – Даня глазами измерял быстро сокращавшуюся дистанцию между Гаем и камнем.

Арбалетчики охраны опережали Гая шагов на десять. Пока один перебегал, другие держали шныров на прицеле.

– Откуда ты знаешь, что каждому? – спросил Гамов.

Излечить Даню от многоречия было нереально. Даже под ножом гильотины он поучал бы палача, как правильно использовать его инструмент.

– Хм… хм… Ну, во-первых, она подпускает тебя. Я озвучиваю это не с какой-либо целью, а просто как факт! – сказал Даня, виновато покосившись на Гамова. – Далее здравый смысл, господа! Охранная зона закладки. У шныровской она около полукилометра в любую сторону… Гай же уже гораздо ближе!

Гай был не просто гораздо ближе, а совсем у закладки. Не глядя на шныров, словно их и не существовало, он сделал к ней шаг. Отпустил локоть Яры. Яра бросилась к Рине, но, остановившись, повернулась. Потом вдруг, схватив с земли арбалет Гамова, выстрелила в Гая с четырех шагов. Болт, каким-то чудом не попавший в цель, унесся в молодой подлесок. Гай рассеянно коснулся того места на шее, куда должен был вонзиться болт.

– Кабанья голова! – пробормотал он.

Дионисий Тигранович повис на руке у берсерка, кинувшегося на Яру с топориком. Это был один из спутников Тилля.

– Ты что делаешь?! У нее же ребенок!

Гай повернул голову, увидел топорик и понял, какая непоправимая вещь едва не совершилась.

– Ингвар, я же говорил: что бы девчонка ни сделала – не трогать ее! Уберите идиота! – сказал он звенящим от ярости голосом.

Тилль воспринял приказ буквально, а так как он давно искал, на ком сорваться, одним идиотом на свете стало меньше. Нервная Лара вскрикнула и уткнулась лбом в грудь Макару. Рина же с криком «Сделай что-нибудь!» бросилась к Долбушину.

Гай жадными пальцами скользил по закладке. Гладил мох, гладил выступы камня. Порой пальцы его проваливались в валун, но он возвращал их назад. Казалось, он приучает закладку к себе.

– Ты веришь мне! Ты новая в этом мире! Ты не знаешь, что такое подлость и предательство! Я тоже не знал когда-то… Ты станешь моей дверью и дашь мне силы пройти, – прошептал он.

– Не подходите к ней! – заорал Сашка и замолк, испугавшись своего сорванного голоса.

– И как же ты мне помешаешь? Выстрелишь в меня? – поинтересовался Гай. – А теперь прощайте! Я ухожу! Дионисий Тигранович, вы со мной?

Старичок испуганно замотал головой и отступил, точно боялся, что его утащат на двушку насильно. Гай, усмехнувшись, шагнул к закладке.

Ганич схватился за льва на нерпи, но на него уставились арбалеты охраны Гая. Показывая, что не собирается глупить, Влад осторожно оторвал руку от нерпи. Впрочем, тем, что он отвлек на себя охрану, Ганич невольно помог Сашке.

Удивляясь самому себе, потому что еще мгновение назад этого решения в нем не было, Сашка метнулся к валуну. Еще в прыжке он занес саперку и теперь, приземлившись у закладки на колени, ударил ею по живому камню. Удар острой частью был нанесен по нижнему выступающему краю, который недавно, пока камень не стал мягким, Сашка гладил точно медвежий нос.

В момент удара Сашка почему-то испытал не страх, а подобие ужаса, смешанного с восторгом. Точно он гордился тем, что нарушает табу, какой-то вечный запрет. Неясным и быстрым было это чувство, но оно заставило Сашку ударить саперкой с потягом, как шашкой.

Саперка провалилась в мягкое, безжалостно отсекая его, но уже спустя мгновение камень отвердел. Произошло это без всякого перехода. Сашкину руку обожгло болью. Где-то близко мелькнуло белое, гнущееся, уже что-то понимающее лицо Гая. Кажется, Гай пытался прорваться к камню, но какая-то сила не пускала его. Саперка застряла в валуне. Ее ручка обломилась. Сашка был отброшен с такой силой, что пронесся сквозь молодой лес и дважды или трижды ударился о воду, прежде чем упал в озеро. После первого же удара он потерял сознание, но очнулся, когда, опускаясь на дно, стал захлебываться.

Оттолкнулся от дна. Выплыл. Рука все еще сжимала ненужную ручку саперки. На щеке была глубокая царапина, которую Сашка ощущал не как царапину даже, а как холодную полосу на лице. Царапина кровила, и кровь смешивалась с озерной водой.

Сашка поплыл к тому берегу, откуда его выбросило, но противоположный берег оказался ближе, и он выбрался на него, очутившись у лестницы, ведущей к монастырю. Поднялся и побежал вдоль стен, держась выше затруднявшего проход кустарника. На бегу Сашка пытался найти хоть какое-то оружие. Шнеппер он потерял, саперка сломалась. Что с Ярой, с Риной? Сашка подобрал какой-то камень и бежал теперь с ним, ощущая себя питекантропом.

Немного не добежав до старого кирпичного завода, от которого остались одни развалины, Сашка наткнулся на невидимую стену, которую он не в состоянии был преодолеть. Сашка делал шаг – и его отбрасывало. Сашка ничего не понимал. Раз за разом пытался прорваться, и его не пускало.

Так Сашка и топтался в полном недоумении, пока не увидел спешащих к нему людей. Первой, бережно придерживая живот, торопилась Яра. За Ярой крупно шагал Макар, вооруженный почему-то не шнеппером, а китайским магазинным арбалетом. Приблизиться к Сашке Макару и Яре помешал рукав пруда. Им пришлось обходить по берегу, и здесь Макар, конечно, опередил Яру.