якутский красавчик, похожий на мохнатого мишку… Кстати, Ингвар, вы нашли, где шныры их разводят?
Тилль мотнул головой. Арно что-то ехидно чиркнул карандашиком. Тилль покосился на карандашик с ненавистью. Он-то знал, почему Гай ничего не забывает.
– Идемте! О делах поговорим у меня в кабинете… – Сделав несколько шагов, Гай о чем-то вспомнил и нахмурился. – Арно! Та гиела в третьей клетке! Она постоянно трет ухо лапой. Не воспаление ли началось?
– Пристрелить? – попытался угадать Арно.
Гай покосился на полную ужаса Лиану:
– Пожалуй… Хотя не стоит, позовите к ней ветеринара! А вот если за неделю не будет улучшений, тогда… Но все же, я думаю, гиела молодая, способная… Выкарабкается!
Арно, угодливо улыбнувшись, сделал пометку в блокнотике. Слово «пристрелить» он заменил схематичным рисунком арбалетного болта. Причем, судя по той изящной лаконичности, с которой болт был изображен, вычерчивать эту короткую стрелку Арно приходилось нередко.
Долбушин заметил, что Лиана смотрит на Гая с облегчением, почти с благодарностью.
«Как просто прослыть великодушным тираном! Вначале надо пятерых утопить, а потом одного великодушно помиловать!» – раздраженно подумал Долбушин, постукивая зонтом о землю.
Арбалетчики Гая не сводили с зонта внимательных глаз. Им было известно, что зонт Долбушина действует и издали, хотя сила его с расстоянием и слабеет.
В кабинете Гай сразу устроился на диване и поджал под себя ноги.
– Карта на Китай-городе – большая, очень большая удача! Сохранилась прекрасно! – сказал он. – Разве что перламутр я бы теперь не использовал. Он тускнеет и осыпается. Подлатать можно, но силы в латках уже не будет.
Белдо пролепетал нечто бессвязное, но восхищенное.
– Да-а, рука мастера! – Гай задумчиво взглянул на свои тонкие пальцы. – Интересно, сумел бы я повторить? Едва ли. Такие вещи создаются на одном дыхании. Крошечная капля сомнения погубила бы это чудо. Человек с критическим мышлением не способен быть художником – он не может увлекаться. Одна часть его души будет рваться вверх, а другая вечно брюзжать и отравлять жизнь: «Это плохо! Это скучно! Это уже было!» Но тогда я не сомневался. Около месяца сидел ночами при свете четырех факелов. Холодно, сыро, но я ничего не замечал. Два старших шныра помогали мне с раствором. Один из них был резчик по кости, но с уникальным чувством камня! Любой хрупкий кристалл он умел разбить начетверо или расколоть его на тончайшие лепестки той формы, что была нужна.
– С осыпи Первой гряды? Которые сглатывают пространство? – быстро спросил Белдо.
– У меня таких было всего три. Больше найти не удалось, а карта на всю стену. Ракушки, слюда – все это, конечно, не в счет! Поэтому приходилось раскалывать их.
Старичок поиграл бровками. Он соображал так быстро, что порой ему приходилось нарочно притворяться думающим или слушающим, чтобы не вышло, что говорит только он один, а остальные лишь открывают рот, издавая отдельные звуки, истолковываемые старичком, разумеется, в самом верном смысле.
– Погодите, – пролепетал он. – Раз сглатывальщики пространства – лишь в некоторых местах карты, то проникать в ШНыр мы сможем только в определенных точках!
– Да, – Гай прищурился. – Но нам будет достаточно и этого.
– Может, да, а может, и нет. Я получил сведения, что в ШНыре появилась одна интересующая нас штучка… – осторожно сказал Белдо.
Гай подался вперед, вперившись взглядом в старичка.
– Цветок? – резко спросил он.
Дионисий Тигранович беспокойно задвигался:
– Круня совершенно обезумела. Бормочет что-то то из прошлого, то из будущего… Часто малозначащие детали… Видимо, объем информации велик, но случаен… Ну как если бы я увидел во сне, как неизвестная тетенька в 2200 году расчесывает волосы, и должен был на этом основании заключить, кто победил в третьей мировой войне.
– Если у тетеньки семь пальцев и сорок зубов – значит, ничья! – вполголоса влезла Лиана.
Никто не улыбнулся, и Лиана притихла.
– Я просил сиделку тайком записывать, потом много раз прослушивал: ничего не понять. То перстень, то дракон хозяина поменял, то за палец кого-то укусили, то парень на вокзале автомат с шоколадками выпотрошил, то бестолковая гиела вырвала когтем клавишу «а» на ноутбуке, и вместо нее переставили другую со знаком умножения. Якобы она вообще никогда не нужна.
Лиана с трудом сдержалась, чтобы не ляпнуть, что не нужна она только гуманитариям. Только они никогда не пользуются правой частью клавиатуры. Она уже и рот открыла, но кое-что сопоставила, поймала предостерегающий взгляд Долбушина и шепотом сказала себе под нос «ц-ц-ц».
