– Сами ищите! Не хочу морщить мозг!
Сашка, понявший уже, что в купе рюкзака нет, с запоздалым прозрением сообразил, что одета эта Алиса совершенно иначе, чем та, что скрылась. Никаких свитеров со вставками. И что одежда – это единственное, чего не может подделать оборотень.
– А-а-а, дураки! Сами отдали! – простонал Сашка, бросаясь вдогонку, но уже чувствуя, что слишком поздно. Оборотень наверняка уже спрыгнул с поезда или превратился в кого-то другого – и все, не найдешь теперь.
Однако Сашка не добежал и до тамбура. Хлопнула дверь и, закупорив проход, вырос грузный, косолапо двигавшийся мужчина. С плеча у него точно убитая лань свисала сбежавшая Алиса, опознаваемая все по тому же свитеру. Лицо Алисы медленно теряло форму, словно таяло. Подбородок был щетинист, а нос длинен. В свободной руке грузный человек держал рюкзак Рины.
Сашка вскинул шнеппер. Похожий на медведя мужчина не испугался.
– Пальцы узлом завяжу! Я не берсерк! Я венд! – серьезно предупредил он.
Сашка опустил шнеппер.
– Э-э… И те двое тоже? – Сашка оглянулся на противоположный тамбур, откуда к ним решительно двигались еще двое, наконец сумевшие выйти.
– Это мои ребятки! – признал косолапый. – От самого вокзала оборотня вели… За кем это он, думаем, приклеился? Не иначе как за шнырами. Решили разобраться. Я Антон. А это Слава!
Слава был тот парень с лицом-чемоданом, что пыхтел у них перед дверью за полчаса до этого.
– Здрасьте! – сказал обладатель лица-чемодана.
– Слава… Ну не знаю, господа… Как хотите, не нравится мне имя «Слава»… – протянул Даня. – Объяснюсь. Имя «Слава» неудобно тем, что Слав в природе слишком много: Мстислав, Вячеслав, Ростислав, Ярослав. У моей мамы на работе Слава был, так сорок минут придумывали, как его называть, чтобы ни с кем не смешивать. В результате стали звать его просто по фамилии.
Влад Ганич посмотрел на Даню с непонятным укором, и Даня, спохватившись, вспомнил, что ведь и Ганич Владислав. Извиняясь, он хлопнул себя по лбу и показал рукой, будто зашивает себе рот.
– А это Василич! – удивленно покосившись на Даню, представил венд другого своего спутника.
Василич был смуглый дядя с набитыми костяшками и бровями такой густоты, что, обрив их, можно было связать шерстяные носки. По-русски Василич говорил с акцентом. Это был тот самый силач в камуфляже, который метнул в дверь нож и сказал «помэрэщилос».
– А почему он Василич? – спросила Рина.
– Потому что Василич… Ну-ка откройте купе! Разбираться будем!.. Хитро тип этот придумал: нашим не сунуться – вы палить начнете, а он рюкзачок забрал – и ноги… Хорошо я подстраховался, отдельно от ребят караулил. Стою себе в проходе, гляжу в окно. Двинул ему по затылку, когда он мимо проходил, и все дела.
Косолапый сгрузил оборотня на нижнюю полку и стал тереть ему уши. Оборотень слабо застонал, приходя в себя. Разговор у вендов с ним вышел коротким.
– Тебя Тилль подослал?
Оборотень с ненавистью замычал.
– Значит, не Тилль? Белдо? Или сам для себя решил украсть? А, один пес, не важно! – дружелюбно прогудел Антон, пока здоровяк Слава занимался тем, что с мясом выдирал окно.
– Я так считаю, – продолжал Антон. – Если хочешь, чтобы окна в поездах не ломали, сделай так, чтобы они легко открывались…
Рама хрустнула.
– Готово! – сообщил Слава, замирая с ней в руках.
– Отлично! – похвалил Антон. – Василич, помоги мне! Наш друг выходит подышать!
Вдвоем они резво подхватили сопротивляющегося оборотня и потащили к окну. Разогнавшийся поезд с грохотом проносился по высокой насыпи.
– Что вы делаете?! Он разобьется! – крикнула Фреда.
– Навряд ли, – успокоил Антон, и отпущенный оборотень жабой полетел в окно.
Еще в полете он ухитрился, свернувшись и схватив себя руками за ступни ног, превратиться в тракторную покрышку. Покрышка ударилась сперва боком, а потом, подскочив, запрыгала по насыпи. Врезалась в дерево, еще раз подпрыгнула, закружилась и спокойно улеглась. Поезд пронесся.
– Ну вот и готово! Ссади зайца – помоги кондуктору! – сказал Антон.
– Вы его прикончили, – мрачно сказала Фреда.
– Это каким, интересно, образом? Тем, что сбросили, что ль? Ему это как почесаться. Покрышки не разбиваются! Зато… – тут Антон ухмыльнулся, очень собой довольный, – и обратно он не сможет превратиться, пока его другой маг не найдет. А искать будут не скоро.
Фреда недоверчиво оглянулась на окно:
– Почему?
