– Вопрос дискуссионный, – охотно отозвался Даня. – Может, надеялся для себя его урвать и устроить Белдо маленький дружеский шантаж на тему «У меня вот есть цветочек. А что есть у вас?». А может, просто берсерки решили не рисковать: камень-двойник найдут шныры, а цветок будет у нас. Вроде как дверь у одних, а ключ от двери у других. Хочешь не хочешь – придется договариваться…
Внезапно Даня прервался, понюхал воздух и спросил:
– Чем так воняет?
– Не воняет, а пахнет. Замороженной мойвой, – Наста понюхала пальцы и прибавила: – Ну или когда-то замороженной мойвой.
Она сидела на верхней полке и кормила дракончика мойвой. Видно было, как он глотает ее не жуя и как мойва протискивается по его тонкой растягивающейся шее по направлению к упитанному туловищу.
– Линзам своим не верю! – воскликнула Фреда. – Она кормит бесценного дракона тухлой рыбой! А если он заболеет, к ветеринару поведешь? Ты в курсе, что на всю Москву не больше трех ветеринаров, умеющих лечить рептилий? А в Питере вполовину меньше!
– Вполовину? А ты в курсе, что три на два не делится? Если, конечно, не собираешься пилить ветеринара циркуляркой! – Наста хладнокровно отправила в пасть дракончику еще одну мойву. – Я так думаю: если он не отказывается, значит, ему можно!
Наконец вся мойва исчезла внутри дракончика, а с ней вместе выветрился и рыбный запах. Наста вытерла пальцы влажной салфеткой и передала дракончика Рузе.
– Интересно, кто будет его носить, когда он будет весить килограммов шестьдесят? – спросила она.
– Он должен больше двигаться. Они в этом возрасте еще не летают. Значит, должны много плавать, чтобы доставать себе рыбу, – предположила Рина.
– Какая в Питере река? Нева? Вот пущу его поплавать… А заодно и Рузю с ним пошлю, – небрежно сказала Наста.
– Я не пойду, – отказался Рузя.
– Как не пойдешь? – не поверила Наста.
– Так вот, – Рузя ответил вяло, но ощущалось, что действительно не пойдет. Наста, не привыкшая еще к отказам, вздрогнула:
– Это же я тебя прошу! Я!
– Кто – ты? – вежливо уточнил Рузя.
– Ну я! Я! Понимаешь?
– Понимаю. Но кто ты мне?
– Твоя… – Наста задумалась. Действительно, кто она ему? Девушкой Рузи она себя никогда не считала.
– Твой друг, – сказала Наста.
– А если друг, почему ты мои просьбы никогда не выполняешь? Почему только я твои должен? – поинтересовался Рузя.
И это тоже была горькая правда. Наста покраснела.
– Я тебя не узнаю! – крикнула она.
– Ну и не узнавай! Мне-то что за дело? – буркнул Рузя и равнодушно отвернулся.
Наста едва не бросилась на него с кулаками, но вдруг успокоилась и села, задумчивая и злая.
– Ну и свин же ты! И я не лучше. Все мы порядочные хрюндели!.. Эх, вдовы, скорей бы Питер! Уж там-то я оторвусь на полную катушку! Авось поймаю арбалетный болт в лоб!
– Тебе нельзя. Ты хранительница дракона! – напомнил Рузя.
– И все? Только поэтому, значит, и нельзя? Значит, ты теперь его любишь?
– Он во мне нуждается, – твердо сказал Рузя.
Наста отвернулась к окну.
В Питер поезд прибыл утром. Утро было смутное, сырое. Первым на платформу вышел Сашка. Огляделся, держа руку в пакете.
– Зачем волновать ведьмарей? Они следят за десятерыми. А тут бац – двенадцать! Зачем им такие потрясения? Кроме того, у вас Гастрафет, – сказал Сашка.
Наста не до конца еще запомнила, кто такой Гастрафет.
– А, Гастрит… – проворчала она. – Ну да, понятно!
Рина нахмурилась. У нее возникли опасения, что имя «Гастрафет», очень соблазнительное в плане модификаций, не удержится и изменится сперва на Гастрита, а потом – опять же со временем – на того же Ваську, потому что Суповна не потерпит, чтобы у нее в ШНыре жил Гастрит. Не намек ли это, что она, Суповна, не умеет готовить?
Кирюша непрерывно зевал и требовал у Лены, чтобы она взяла его на ручки.
