– А посмотрите на этот дом! – продолжал Гай. – Элитное жилье! Одного автомобильного металлолома припарковано, наверное, на миллион долларов… А теперь спросите: кому в доме известно, что здесь, году этак в 1700-м, стояла пыточная башня, а рядом три низеньких строеньица… в которых жили заплечных дел мастера? Серьезные ребята, семейные. Уважали после работы навернуть щец. Ну да меньше знаешь – крепче спишь… И, кстати, тоже ведь на территории морового захоронения! Правда, здесь уже холерных хоронили… Чумные дальше, там теперь налоговая инспекция…
– Я же говорил! Круня потому здесь и поселилась, что место такое! Не выходит из своего подвала ни днем ни ночью! Эльбов из подземного хранилища тут слышно лучше, чем оркестр Большого театра, когда сидишь у оркестровой ямы, – прощебетал Белдо.
– Прекрасно! И мы послушаем! – сказал Гай, подавая знак водителю.
Серая машина тронулась. Тронулся и джип, стоявший сзади с потушенными фарами. Гай с его любящими ночь глазами не любил, когда его слепят. Чем ближе они подъезжали к месту, тем выше подпрыгивал Дионисий Тигранович, показывая дорогу.
– Как тут все заставлено!.. Через двор всего один шаг! Ну зачем же вы здесь поехали, уважаемый? Мой Птах бы моментально довез! – кудахтал он, укоризненно царапая ноготками плечо молчаливого водителя.
– Так подарите мне Птаха! – насмешливо предложил Гай.
Белдо перестал подпрыгивать. Личико у него приняло озабоченное выражение. Язычок высунулся и сразу спрятался.
– И Птах бы не довез! Такой ужасный двор, такой ужасный! – повторил он.
Наконец машины остановились, но не у красивого дома, пузатыми эркерами глядевшего в переулок, а у кривого бугристого домишки. У стены, прикрыв лицо козырьком ладони, нахохлилась какая-то личность в плащике, похожая на больную сову.
– Если будет просить псиос – давайте только через меня, – шепнул Белдо. – Все ее сиделки немного того… ну вы понимаете… других не отыскать… Вы же неосторожно можете выдать столько псиоса, что она умрет на месте… Круню одну не оставишь, а где искать новую сиделку ночью?
– Да, Дионисий. Через вас! – сказал Гай, прикидывая, сколько псиоса старичок оставит себе.
Дионисий Тигранович выскочил из машины и отодвинулся, пропуская Гая. Совиная личность увидела их и завозилась с замком. Дверь была деревянная, слоящаяся, разбухшая от влаги. Вниз шли ступеньки. Пахло раскисшим картоном. В воздухе висела теплая противная влага.
Совиная личность скользнула вперед, то и дело оглядываясь и кланяясь. Гай поморщился.
– Вы зарабатываете на Круне миллионы… сделайте же ремонт наконец, раз ее переселить отсюда нельзя! – сказал он Белдо.
– Не хочет… Сама не хочет! Я вам клянусь! – ответил Белдо, однако Гай ему не поверил.
Старичок был жаден той мелкой и пустячной жадностью, которая заставляет трястись за пятачок, зато большие деньги гноит и упускает, не умея их удержать.
Маленькая комната была тускло освещена единственной лампочкой. Новый бумажный абажур был нацеплен на нее исключительно при известии о приезде Гая. Когда они вошли, за ширмой, отгораживающей треть комнаты, раздался каркающий голос:
– Арбалетчиков – прочь!
Гай, не понимая, как из-за ширмы можно было углядеть, что он с охраной, махнул арбалетчикам, чтобы они вышли.
– Стойте! – опять каркнул голос. – Тот, кто идет вторым, пусть замрет на месте!
Один из охранников Гая с беспокойством оглянулся.
– Да, он! Отберите у него оружие!.. Он сейчас попытается меня убить, чтобы отомстить за разоблачение! Быстрее! – велел голос.
Личный телохранитель – прежде всего человек с превосходной реакцией. В следующий миг мужчина с яростным криком вскинул арбалет, но трое остальных бросились на него и, заломив руки, прижали к полу.
Гай озабоченно сдвинул брови:
– Юрий? Разве с ним что-то не так?
– У него лгущее дыхание. Подведите его к ширме… Ближе…
Рычавшего, пытавшегося вырваться телохранителя подтащили к Круне. На широкой кровати среди множества разноцветных подушек лежала жирная карлица. На глазах у нее была плотная лента с двумя драгоценными, великолепно ограненными камнями.
Поблескивая камнями, карлица протянула руку и ладонью накрыла мужчине лицо.
– Шпион, – сказала она. – Работает на… жирный, много курит… На крыльях носа – красные суховатые пятна!
– Тилль? – резко спросил Гай.
– Думайте сами. Я не запоминаю имен. То, что вы считаете именами, на самом деле жалкие клички… Истинные ваши имена известны только мне, но, проклятье, не все!
Гай взглянул на телохранителя. Тот едва стоял, шатаясь как пьяный.
– Эх, Юрий… Столько лет мы были вместе… Скормить гиелам живьем!
Мужчину утащили. Он шел вяло, подволакивая ноги. Круня откинулась на подушки:
– Живьем не получится… Его сердце остановится еще в машине.
