Мое дыхание, затуманивающее стекло, учащается. Я знаю эту песню. Это колыбельная, которую мне пела мать. Голос, конечно, совсем не похож. Голос моей матери — единственное, что я о ней помню, — был плавным и мелодичным, а этот дребезжит, как стальная цепь. Но мелодия точно та же. Даже слова, хоть я их и не помню, встают на свое место, как потерянный ключ в давно забытый замок.
Спустя несколько секунд я выбегаю на улицу, в холодный ночной воздух. Пение прекращается, но я успеваю заметить едва различимую серую фигуру, растворяющуюся в ночи. Я бегу следом.
Это должен быть мужчина — местные девушки с их ножками-лотосами не могут двигаться и вполовину так быстро.
— Эй, ты! — кричу я. — Погоди!
Человек не оглядывается, не замедляет бега; вместо этого он только разгоняется и ныряет за дом. К тому моменту, как я туда подбегаю, его нигде не видно. Вокруг нет ничего, кроме тихих домов и темноты. Наконец я вижу — тонкая фигура движется через луг к крепостной стене. Белые волосы хорошо различимы и в темноте.
Теперь я понимаю, кто это.
— Клэр! — кричу я.
Она бежит дальше. Теперь я тоже продираюсь сквозь жесткую траву, стараясь не отставать. Спустя несколько минут она оказывается у стены и растворяется во тьме, как камень, брошенный в темное озеро. Она там, и в то же время ее там нет.
Добежав до стены, я касаюсь холодной темной стали. Совершенно гладкой. Никаких неровностей, выдающих наличие двери. Потом я вижу следы — маленькие серебряные пятна в ночной росе, идущие вдоль стены к угловой башне. Я бегу туда, нахожу дверь, открываю ее и оказываюсь внутри. Ботинки стучат вверху на винтовой лестнице.
— Подожди, Клэр! — кричу я, и голос возвращается многократным эхом, застигая меня врасплох.
Я поднимаюсь, грохоча по металлическим ступеням. В комнате ее нет. Дверь, ведущая на стену, открыта. Выйдя наружу, я вижу Клэр примерно посреди стены. Она смотрит на залитые лунным светом хребты и ждет меня.
Клэр не оборачивается, пока я не оказываюсь в нескольких метрах от нее. Продолжает ждать. От ее ровного и спокойного дыхания поднимаются облачка пара. Наконец она поворачивается ко мне. Глаза у нее блестят, в них стоят слезы.
— Я знала, что это ты, — говорит она. — Ты точно такой, как твой отец рассказывал.
33
— Что? — переспрашиваю я, заикаясь. В моей голове проносится тысяча мыслей. Я на подкашивающихся ногах делаю шаг к ней.
— Как только я тебя увидела, — говорит Клэр с грустной улыбкой, — поняла, что это ты. Его сын.
— Он рассказывал обо мне?
— Я знала, что это не могут быть другие мальчики — они слишком маленькие. А старший из них выглядел как-то не так. Но не ты. У тебя в крови та же самая решимость. А в глазах то же выражение — грустное и яростное одновременно.
— Клэр! О чем ты? — я хватаю ее за локоть. — Откуда ты столько всего знаешь? — Она пугается, и я ослабляю хватку.
— Вы принесли Источник? — спрашивает она. — Я расскажу все, обещаю, но сначала скажи: вы принесли Источник?
Я отпускаю ее руку:
— Не знаю. Не уверен. Но расскажи мне, что здесь происходит. Объясни мне все.
Она смотрит на темные луга, спускающиеся вниз в темную пропасть. То тут, то там виднеются большие валуны.
— У нас мало времени, — говорит она. — За нами следили. За тобой следили. Вы действительно разозлили старейшин там, на станции.
— Переживут.
— Поверь мне, вряд ли.
— Успокойся, хорошо? Никто за нами не следил. Перестань придумывать…
— Никто не следил за мной. Я пробиралась тихо, как мышка. Но за тобой кто-то пошел. Ты двигаешься с бесшумностью лавины.
Она указывает в сторону домов:
— Посмотри. Видишь, там стоят двое? А теперь идут сюда.
Она права. Я вижу две серые фигуры. Они медленно идут в стороне от дороги, опустив головы. Идут по нашим следам.
