мы за тобой не вернемся, нас убили. Выбирайся и постарайся или умереть быстрее, или выжить.
Как ни странно, подействовало. Девушка осталась за спинами. Вперед. Быстрее, еще быстрее, поднимая тяжелые смрадные брызги.
На войне вообще трудно остаться чистым.
Кузя обогнала отряд, взвилась по лестнице, толкнула люк – открыто. Поток свежего воздуха просачивался через щель, манил наружу. Марьяна сильнее приподняла крышку, обменялась с кем-то паролем, махнула рукой: выходите, мол.
Они оказались в отнорке внутреннего двора. Над головой – расчерченное металлической решеткой небо. Бритоголовый парень в черной форме охранника отчитывался перед Кузей:
– Все на стене. Мутанты взбесились, на штурм пошли.
– Где генератор?
– Прямо, направо, дверь с эмблемой «Не влезай – убьет»…
– Возвращайся к официальным обязанностям. Дальше мы сами.
Дым ощущал растерянность Нико, его ненависть, ослабленную воспоминаниями: здесь из обычного парня, журналиста, сделали чудовище. Хотелось его подбодрить, и Дым сказал вслух:
– Сейчас мы натянем им глаз на жопу.
В отнорке не было ни единого охранника, кроме «крота». Но со двора доносился вой мутантов, что кидаются на решетки клеток, почувствовав кукловода. Наступала последняя, решающая, стадия операции, и Дым отрешился от воплей запертых существ: предстояло обесточить базу и найти Аню. Она была совсем рядом.
Дым чувствовал присутствие сестры и понимал, что ей плохо.
Затрещали люминесцентные лампы, мигнули, и помещение погрузилось в темноту. Маска, через которую должны были дать наркоз, коснулась Аниного лица, и весельчак тотчас убрал ее.
– Что, черт побери, происходит?
Тундра ответила бесцветным голосом:
– Не знаю. Неполадки в электроснабжении. Скоро должны перейти на резервный генератор.
Не успела она договорить, как лампы зажглись, но свет теперь был тусклее. Ожили коммуникаторы, и оттуда полились режущие слух помехи и свист ненастроенного радио. Весельчак оставил подопытных, посмотревших друг на друга с изумлением и радостью, метнулся к переговорному устройству и попытался его настроить, чтобы связаться с охраной, но ничего у него не получалось.
– Козлы, – резюмировал весельчак. – Из-за их криворукости мне что, эксперимент откладывать?
Веселость слетела с него, теперь это был желчный, озлобленный тип.
– Давай я схожу, спрошу, что там, – предложила Тундра.
– Сходи уж, сделай милость…
Едва он договорил, как дверь отъехала в сторону, и в помещение ворвался охранник со словами:
– На нас напали. Пока непонятно кто. Приказ срочно заметать следы.
Вот он, момент истины! Аня поднялась и уставилась на охранника в упор, приказывая ему выхватить пистолет и застрелить Тундру и весельчака.
– Вали отсюда! – заорал весельчак. – Тут опасно!
Сам он наотмашь ударил Аню по щеке и принялся душить, но было поздно: грохнул выстрел, и Тундра ойкнула, на пол с глухим ударом упало ее тело.
Аня сопротивлялась из последних сил, старалась держать охранника под контролем. Когда перед глазами начало темнеть, прогремел второй выстрел – хватка на шее ослабла, побледневший весельчак пошатнулся и рухнул, прижимая руки к груди.
Только бы хватило сил! Давай, охранник, родненький, освободи меня! Быстрее же! Охранник подошел к ней и замер в нерешительности. Не нагота красивой молодой женщины смутила его: он не знал, как ослабить ремни.
– Ножом, режь их ножом! – крикнула Аня.
Он послушался, освободил ее руки, затем ноги. Пошатываясь, Аня спрыгнула с разделочного стола, скользнула за спину охранника и взяла его на удушающий. Когда хрустнули его позвонки, подняла упавший нож и метнулась освобождать Сокола.
– Что за на фиг? – недоумевал он.
– Потом объясню.
Четыре разреза, все, Сокол свободен. Слез со стола, трясет головой. Тем временем Аня стянула окровавленный халат с Тундры (не бегать же по базе голяком). Сокол сделал так же, утонул в халате весельчака, поднял пистолет и прошептал на ухо Ане:
– Надеюсь, расскажешь, как тебе это удалось.
– Блин, мой третий побег! Надеюсь, хоть на этот раз получится. Слышал? На них напали. А вдруг это мой брат?
