них бурлила и шумела толпа. Киммериец криком отогнал самых любопытных и подхватил королеву на руки, так что ее темноволосая головка устроилась у него на обтянутой кольчугой груди.
– Клянусь Кромом, это еще кто? Настоящая Тарамис! Точно, будь я проклят! А кто же тогда вон та девица?
– Демон, принявший ее облик, – выдохнул Валерий.
Конан от души выругался. Сорвав накидку с плеч ближайшего солдата, он завернул в нее нагую королеву. Ее длинные темные ресницы затрепетали, глаза распахнулись, и она с удивлением уставилась на склонившееся над ней лицо киммерийца, испещренное шрамами.
– Конан! – Своими тонкими пальчиками она схватила его загрубелую руку. – Неужели я сплю? Она сказала мне, что ты умер…
– Вот это вряд ли! – Он широко улыбнулся. – Вы не спите. Вы вновь королева Хаурана. Там, у реки, я разбил Констанция. Бoльшая часть его шакалов так и не сумели укрыться за этими стенами, но я приказал пленных не брать – за исключением самого Констанция. Городская стража успела закрыть ворота перед самым нашим носом, но мы разбили их таранами, которые везли с собой на седлах, и ворвались внутрь. Своих волков я оставил снаружи, не считая этой вот полусотни. Мне не хочется пускать их внутрь, да и эти хауранские молодцы помогли нам справиться со стражниками.
– Это был сущий кошмар! – всхлипнула она. – Мой бедный народ! Конан, ты должен помочь мне расплатиться с ними за перенесенные страдания. А тебя я назначаю своим советником и капитаном стражи!
Конан со смехом покачал головой. Выпрямившись, он поставил королеву на ноги и жестом подозвал к себе нескольких хауранских всадников, не принимавших участия в преследовании шемитов. Они соскочили с коней на землю, готовые выполнить любое распоряжение своей вновь обретенной королевы.
– Нет, с этим покончено. Теперь я – вождь зуагирцев и, как и обещал, должен повести их в поход за добычей на туранские поселения. А вот этот юноша, Валерий, станет для вас лучшим капитаном, чем был я. В любом случае жизнь в окружении мраморных стен – не для меня. Но сейчас я должен покинуть вас и закончить то, что начал. В Хауране до сих пор полно шемитов.
Когда Валерий двинулся вслед за королевой ко дворцу через толпу, которая с радостными криками расступилась перед ними, образуя широкий проход, он вдруг почувствовал, как чьи-то нежные пальчики робко взяли его за руку, и, повернувшись, раскрыл объятия Ивге. Он прижал стройное тело девушки к своей груди и принялся осыпать ее поцелуями благодарности усталого воина, который наконец оказался в тихой гавани после яростных штормов и схваток.
Но отнюдь не все мужчины стремятся обрести мир и покой; у некоторых от рождения в жилах бушует ураган, и они становятся провозвестниками насилия и кровопролития, не зная иного пути…
Занимался рассвет. На древнем караванном пути выстроились всадники в белых халатах; вереница их начиналась от самых стен Хаурана и заканчивалась здесь, далеко на равнине. Во главе колонны верхом на своем жеребце сидел Конан Киммериец; рядом из земли торчал расщепленный обломок. Подле него высился тяжелый крест, а на нем висел распятый человек, ступни и ладони которого гвоздями были приколочены к деревянным брусьям.
– Семь месяцев тому, Констанций, – сказал Конан, – здесь висел я, а ты сидел на моем месте.
Констанций облизнул серые губы и не ответил. Глаза его остекленели от боли и страха. Канаты мускулов вздулись на его поджаром теле.
– У тебя лучше получается причинять боль другим, чем терпеть ее самому, – невозмутимо продолжал Конан. – Я висел на кресте так, как сейчас висишь ты, и выжил благодаря обстоятельствам и выносливости, присущей варварам. Но вы, цивилизованные люди, слабы; вы лишены той жажды жизни, которая присуща нам. Ваша храбрость заключается главным образом в умении приносить страдания другим, а не терпеть их. Поэтому ты умрешь еще до заката. Итак, Сокол Пустыни, я оставляю тебя в обществе этих милых птичек. – И он кивнул на стервятников, тени которых скользили по песку, пока сами они описывали круги у них над головой. С губ Констанция сорвался нечеловеческий крик ужаса и отчаяния.
Конан перехватил поводья и направил коня к реке, что расплавленным серебром сверкала в лучах восходящего солнца. Позади него одетые в белое всадники пустили своих лошадей рысью; взгляды их с равнодушием, свойственным обитателям пустыни, скользили по кресту и обмякшей на нем фигуре человека, черным пятном выделявшейся на фоне рассветного неба. Копыта коней выбивали похоронную дробь в пыли. Голодные стервятники, описывая круги, опускались все ниже и ниже.
Сокровища Гвалура
1. Тропой интриг
Отвесные скалы вздымались прямо из джунглей, словно неприступные крепостные стены, отливая черным и ярко-алым в лучах восходящего солнца. Изгибаясь, они тянулись к востоку и западу над колышущимся изумрудно-зеленым морем ветвей и листьев. Он казался непреодолимым, этот сплошной каменный частокол, и вкрапленные в него осколки кварца пускали ослепительные солнечные зайчики. Но мужчина, упрямо поднимавшийся наверх, преодолел уже половину пути.
Он принадлежал к народу горцев, привыкшему к безжалостным отвесным скалам, и был он человеком невероятной силы и ловкости. Из одежды на нем были лишь короткие штаны красного атласа, а сандалии он забросил за спину, чтобы не мешали. Там же висели его меч и кинжал.
Он был человеком мощного сложения, гибким и стремительным, как пантера. Кожа его потемнела от загара, а прямо подстриженную черную гриву
