– Говорят, где-то в этом лесу сохранилось древнее капище, посвященное Джеббалу Загу, – сказал Конан. – Не знаю. Сам я его не видел. Но в этом краю его помнят намного больше зверей, чем в других местах.
– Значит, по нашему следу пойдут и другие?
– Они уже идут, – последовал обескураживающий ответ Конана. – Зогар ни за что не отправил бы по нашим следам только одного зверя.
– И что же мы будем делать? – с тревогой осведомился Бальт, поудобнее перехватывая топор и вглядываясь в черное переплетение ветвей над головой.
При мысли об острых когтях и клыках неведомых тварей, что в любую минуту могли обрушиться на них из темноты, по коже его пробежали мурашки.
– Подожди!
Конан отвернулся, присел на корточки и принялся чертить кончиком ножа какой-то знак на жирной глине. Заглянув ему через плечо, Бальт вдруг почувствовал, как по спине у него скользнул холодок. Он не ощущал ни малейшего дуновения ветра, но листья над головой вдруг встревоженно зашуршали, а ветви отозвались протяжным стоном. Конан поднял голову, потом выпрямился и замер, глядя на знак, который только что нарисовал.
– Что это? – прошептал Бальт.
Знак показался ему архаичным и бессмысленным. Он решил, что лишь недостаток образования мешает ему распознать в рисунке хорошо известный символ какого-либо направления в искусстве. Но будь он даже самым эрудированным художником на свете, то и тогда ни на шаг не приблизился бы к разгадке.
– Я видел его начертанным на стене пещеры, куда сотни лет не ступала нога человека, – пробормотал Конан. – В необитаемых горах за морем Вилайет, на другом конце земного шара. А потом я видел его еще раз – когда один дознаватель из Куша, что выслеживал колдунов и ведьм, нарисовал его на песке безымянной реки. Он кое-что рассказал мне о его значении – это священный знак Джеббала Зага и тех созданий, что поклоняются ему. Смотри!
Они отступили на несколько шагов, затерявшись в густом подлеске, и стали ждать. На востоке заговорили барабаны, и где-то на западе и севере им ответили другие. Бальт вздрогнул, хотя и знал, что многие мили отделяют его от угрюмых и свирепых людей, что бьют в них, но их монотонный рокот звучал зловещей увертюрой к кровавой драме, которая вот-вот должна была разыграться на лесных подмостках.
Бальт затаил дыхание. А потом листья зашуршали, кусты раздвинулись, и их взорам предстала великолепная пантера. Лунный свет, сочащийся сквозь переплетение веток, отражался от ее блестящей шкуры, под которой перекатывались могучие мышцы.
Склонив голову к самой земле, она скользнула к ним. Большая кошка вынюхивала их след. А потом она вдруг замерла, почти касаясь носом знака, начертанного на жирной глине. Пантера легла на брюхо и положила голову на передние лапы. Бальт почувствовал, как волосы у него на затылке зашевелились. Огромный хищник смотрел на знак с немым обожанием и восхищением.
А потом пантера поднялась и осторожно попятилась, елозя брюхом по земле. Когда ее задние лапы уже скрылись в кустах, она резко развернулась, словно испугавшись чего-то, и исчезла в брызгах лунного света.
Бальт дрожащей рукой вытер пот со лба и перевел взгляд на Конана.
В глазах варвара полыхало пламя, которым никогда не загорались глаза человека, воспитанного на идеях цивилизации. В это мгновение он вернулся в первобытное состояние и забыл о существовании юноши, стоявшего рядом. В его горящем взгляде Бальт увидел изначальные образы и полузабытые воспоминания, тени начала времен, когда Жизнь была еще молода, забытые и отвергнутые искушенными расами, – древние, первобытные фантомы и призраки, безымянные и не поддающиеся описанию.
А потом огонь погас, и Конан вновь молча пошел первым, указывая путь.
– Теперь мы можем не опасаться зверей, – произнес он спустя некоторое время. – Но мы оставили знак, который прочтут люди. Им будет нелегко напасть на наш след, и, пока они не увидят рисунок, они не будут уверены в том, что мы пошли на юг. Но и тогда без помощи зверей им будет трудно выследить нас. Однако леса к югу от тропы будут кишеть воинами, которые начнут искать нас. Если мы продолжим движение и после наступления темноты, то наверняка напоремся на кого-нибудь из них. Как только мы найдем подходящее укрытие, мы остановимся, чтобы дождаться наступления ночи, прежде чем заложим петлю и вернемся к реке. Мы должны предупредить Валанна, но мы ничем не поможем ему, если нас убьют.
– Предупредить Валанна?
– Проклятье, леса вдоль реки кишмя кишат пиктами! Вот почему они застали нас врасплох. Зогар творит чары для войны; на этот раз обычным налетом дело не кончится. Он сделал то, что оказалось не под силу ни одному пикту на моей памяти, – объединил пятнадцать или шестнадцать племен. Точнее, это сделала его магия; за колдуном они пойдут дальше, чем за вождем. Ты сам видел, сколько их собралось в деревне; и вдоль берега притаились сотни других, которых ты не видел. А на подходе еще столько же, они идут из дальних деревень. Скоро под его началом будет не меньше трех тысяч воинов. Я лежал в кустах и слышал их разговоры, когда они шли мимо. Они хотят напасть на форт. Когда – я не знаю, но они не станут медлить. Зогар не рискнет откладывать штурм. Он собрал их и довел до исступления. Если он в самом скором времени не поведет их в бой, они перегрызут друг другу глотки. Сейчас они похожи на пьяных от крови тигров. Не знаю, сумеют ли они взять форт. Как бы то ни было, мы должны переправиться через реку и предупредить своих. Переселенцам, живущим у дороги на Велитриум, придется или укрыться в форте, или вернуться в город. Пока основные силы пиктов будут осаждать форт, отряды
