нечто странное, – к чему привязывать коня в зарослях? Я стал ждать – и вот, получил ценный приз!
Авантюристы зарабатывали себе на жизнь мечом.
– Я знаю тебя, – пробормотал немедиец. – Ты – Конан, король Аквилонии. Хотя мне казалось, что я видел, как ты погиб в долине Валькии, но…
Конан прыгнул вперед так, как прыгает смертельно раненый тигр. Искатель приключений был опытным бойцом, но он и не подозревал о той стремительности, с которой способен двигаться варвар. Он оказался захвачен врасплох и не успел даже поднять свой тяжелый меч. Прежде чем он сумел нанести удар или парировать выпад противника, кинжал короля сверху вниз вонзился ему в шею, над латным воротником, и поразил его в самое сердце. Воин захрипел и повалился на землю, а Конан безжалостно вырвал свой клинок из его бездыханного тела. Белая лошадь дико захрапела и попятилась, завидев и учуяв кровь на траве.
Глядя на труп поверженного врага, сжимая в руке кинжал, с которого капала кровь, Конан застыл как статуя, напряженно вслушиваясь в тишину. На его широкой груди блестели капли пота. Но вокруг было тихо, если не считать сонного чириканья разбуженных птиц. А вот из города, отстоявшего от него на милю, донесся хриплый рев трубы.
Он наклонился над мужчиной и поспешно обыскал его, убедившись в том, что, какое бы сообщение тот ни вез, его следовало передать на словах. Но ему надо было спешить. До рассвета оставалось совсем немного. Уже через несколько минут белый конь галопом скакал по пыльной дороге на запад, а его наездник был облачен в серые доспехи искателя приключений.
7. Вуаль приподнимается
Конан понимал, что его единственный шанс на спасение заключается в быстроте. Он даже не помышлял о том, чтобы укрыться где-нибудь неподалеку от Бельверуса и переждать погоню; король был уверен, что страшный союзник Тараска сумеет обнаружить его. Кроме того, он был не из тех, кто прячется, спасая свою шкуру; честный бой или погоня были ему больше по душе. Он понимал, что располагает некоторым запасом времени, и рассчитывал первым достичь границы.
Зенобия не ошиблась в выборе коня: он оказался быстрым и выносливым. Похоже, девушка разбиралась не только в лошадях и оружии, но и, как с удовлетворением отметил Конан, в мужчинах тоже. Конь ровным аллюром несся на запад, пожирая мили.
Он ехал по настоящему сонному царству. Мимо пролетали деревеньки, окруженные рощами, а виллы, обнесенные белыми стенами, встречались все реже посреди обширных полей и фруктовых садов по мере того, как он забирался все дальше на запад. Местность изменилась, стала неприветливой, и лишь старинные замки, пережившие столетия пограничных конфликтов, хмуро смотрели на него с возвышенностей. Но никто не выехал ему навстречу, чтобы бросить вызов или остановить. Местные лорды встали под знамена Амальрика; вымпелы, которые должны были реять над этими башнями, сейчас развевались на просторах Аквилонии.
Когда позади осталась последняя крошечная деревушка, Конан свернул с дороги, которая постепенно поворачивала на северо-запад, к далеким пока еще горным проходам. Дальше по дороге находились сторожевые башни, где по-прежнему несли караул стражники, которые не пропустили бы его без расспросов. Конан знал, что вдоль границы с обеих сторон патрулей нет, зато есть вот эти сторожевые башни, да еще с рассветом наверняка появятся кавалькады возвращающихся солдат и обозы с ранеными.
Эта дорога из Бельверуса на пятьдесят миль в округе была единственной, которая пересекала границу. Минуя несколько горных проходов, она выходила в суровый и малонаселенный край. Король упрямо ехал на запад, намереваясь пересечь границу в горной глуши к югу от проходов. Для одинокого путника, по следам которого идет погоня, это был самый удобный, хотя и очень нелегкий путь. Один человек на лошади может проехать там, где не пройдет целая армия.
Но к рассвету он так и не добрался до гор; они по-прежнему возвышались далеким неприступным бастионом в голубоватой дымке на горизонте. Вокруг не было ни хуторов, ни деревень, ни обнесенных белыми стенами вилл. Рассветный ветерок шевелил высокую жесткую траву, и впереди не было ничего, кроме коричневых косогоров, покрытых сухой травой, да мрачных стен угрюмого замка, стоявшего на невысоком холме. Слишком много любителей легкой добычи переходили здесь через горы со стороны Аквилонии в не таком уж отдаленном прошлом, чтобы эта местность оставалась густонаселенной, как дальше на восток.
Рассвет наступал со скоростью степного пожара, и сверху донесся призывный клич стаи диких гусей, летевших на юг. В поросшей травой низине Конан остановился и расседлал своего скакуна. Бока у того ходили ходуном, а шкура взмокла от пота. Король безжалостно гнал его всю ночь, стараясь покрыть как можно большее расстояние.
Пока конь жевал жесткую траву и, остывая, осторожно ходил внизу, Конан улегся на вершине невысокого холма, глядя на восток. Далеко на севере виднелась оставленная им дорога, которая вилась, словно белая лента, по дальнему склону. На этой сверкающей ленте до сих пор не появилось черных точек. И на стенах замка вдали тоже не было видно признаков того, что там заметили одинокого путника.
Часом позже местность по-прежнему оставалась такой же пустынной. Единственными признаками жизни были блеск стали на парапетной стене замка вдали да ворон в небе, круживший над ним и то и дело опускавшийся ниже, словно высматривавший что-то. Конан оседлал коня и неторопливо поехал на запад.
Когда он поднялся на склон очередного холма, над головой у него раздалось злобное карканье, и он увидел, что над ним опять кружит проклятый ворон.
