Вот так Конан и ехал по разграбленной территории, останавливаясь только затем, чтобы дать коню отдых. Он кое-как утолял голод скудным провиантом, что дала ему с собой Зелата, пока однажды на рассвете, лежа на берегу реки среди густых зарослей дубов и ивняка, не увидел на горизонте среди рощиц и лесков синие и золотые башни Тарантии.
Теперь он вступил в обжитые края, и его продвижение вперед замедлилось. Конан выбирал обходные пути и тропы через густые леса. Уже сгущались сумерки, когда он достиг плантации Сервия Галанна.
8. Гаснущие угли
Окрестности Тарантии избежали жестокого разграбления, от которого пострадали восточные провинции. Разумеется, следы прошедшей армии можно было увидеть в сломанных оградах, вытоптанных полях и опустошенных амбарах, но здесь, по крайней мере, огонь и сталь не свирепствовали напропалую, собирая кровавую жатву.
Окружающий пейзаж портило лишь мрачное черное пожарище с обугленными камнями, оставшееся там, где, как прекрасно знал Конан, некогда стоял богатый загородный особняк одного из его самых верных сторонников.
Король не рискнул в открытую приближаться к усадьбе Галанна, располагавшейся в нескольких минутах езды от города. В сумерках он углубился в лесной массив, пока не увидел за деревьями сторожку управляющего. Спешившись и привязав коня, он подошел к массивной арочной двери, намереваясь кликнуть управляющего и послать того за Сервием. Он не знал, каких врагов ожидать в поместье. Он никого не видел, но войска могли быть расквартированы где-нибудь рядом. Однако, подойдя ближе, он увидел, что дверь открыта, а по дорожке, петляющей меж деревьев, вышагивает знакомая плотная фигура в атласных панталонах и богато расшитом дублете.
– Сервий!
Заслышав негромкий оклик, владелец плантации резко развернулся, словно ужаленный. Рука его метнулась к охотничьему ножу, висевшему на поясе, и он попятился при виде высокой фигуры в серой броне, возникшей перед ним в сумерках.
– Кто ты такой? – требовательно вопросил он. – Что ты здесь… Митра!
Он с шипением втянул воздух сквозь стиснутые зубы, и его румяное лицо побледнело.
– Ты пришел из серых пределов смерти, чтобы напугать меня? Пока ты был жив, я оставался твоим верным подданным…
– И я рассчитываю, что ты останешься им и впредь, – ответил Конан. – Перестань трястись, приятель; я – живой человек из плоти и крови, а не призрак.
Обливаясь пoтом от страха и неуверенности, Сервий подошел ближе и стал всматриваться в лицо гиганта в доспехах, после чего, убедившись, что глаза его не обманывают, преклонил перед королем колено и сорвал с головы шляпу с перьями.
– Ваше величество! Воистину случилось чудо! Несколько дней назад большой колокол в цитадели возвестил о вашей кончине. Говорили, что вы погибли при Валькии под завалом из тысяч тонн земли и гранита.
– Там был другой человек в моих доспехах, – проворчал Конан. – Но давай отложим пока наш разговор. Найдется ли в твоих запасах такая штука, как кусок говядины?..
– Простите меня, милорд! – вскричал Сервий, вскакивая. – Дорожная пыль покрывает вашу кольчугу, а я заставляю вас стоять здесь, не предложив даже присесть и отобедать! Митра! Теперь я и впрямь вижу, что это вы, живой и здоровый, но, клянусь, когда я повернулся и увидел вас во всем сером в этих призрачных сумерках, у меня едва не подкосились ноги. Дурная примета – встретить в закатных сумерках в лесу человека, которого ты считал мертвым.
– Прикажи управляющему заняться моим конем, которого я привязал вон за тем дубом, – попросил Конан, и Сервий кивнул, увлекая короля за собой. Патриций, оправившись от суеверного ужаса, занервничал.
– Я пошлю слугу из манора[22], – сказал он. – Управляющий спит у себя дома – но сейчас я не доверяю даже собственным слугам. Будет лучше, если о вашем присутствии не узнает больше никто, кроме меня.
Подойдя к большому дому, едва видимому из-за деревьев, он повернул на нехоженую тропку, которая петляла меж тесно посаженных дубов, переплетенные ветви которых образовывали купол над головой, не пропуская тускнеющий свет сумерек. Сервий молча шел вперед в темноте, и в его манерах все явственнее проскальзывала паника; вскоре он подвел Конана к маленькой боковой дверце, за которой обнаружился узкий, тускло освещенный коридор. Они прошли по нему в спешке и молчании, и наконец Сервий привел короля в просторную залу с высоким потолком, перечеркнутым дубовыми балками, и богато отделанными панелями на стенах. В огромном камине ярко пылали целые бревна, потому как в воздухе уже тянуло прохладой, и на каменной тарелке, стоявшей на столе красного дерева, лежали дымящиеся чебуреки. Сервий запер массивную дверь и погасил свечи, горевшие в серебряном канделябре на столе, так что теперь залу освещали лишь отблески пламени в камине.
– Прошу прощения, ваше величество, – извинился он. – Наступили трудные времена; шпионы шныряют повсюду. Будет лучше, если никто не сможет заглянуть в окна и узнать вас. Но вот этот чебурек прямо из печи, поскольку после прогулки и разговора с управляющим я собирался отужинать. Если ваше величество соблаговолит…
– Света достаточно, – проворчал Конан, без особых церемоний усаживаясь за стол и доставая из-за пояса кинжал.
