- Нет.
Вершинин на секунду задумался и вдруг сказал:
- Это может произойти в России. - Блуждающий взгляд его упал на полки с книгами. - Вы хотя бы немного разбираетесь в живописи? - поинтересовался он.
- Немного разбираюсь.
- Вам знакомо такое имя - Лукас Кранах?
- Конечно.
Писатель лукаво прищурился.
- Как по-вашему, этот художник был невежественным тупицей?
- Не думаю.
Вершинин встал из-за стола и подошел к стеллажам. Вскоре он вернулся, неся в руках живописный альбом. Усевшись на стул, писатель поправил очки и стал листать его. Наконец нашел нужное место и повернул альбом к дьякону.
- Взгляните сюда! - Он ткнул худым пальцем в репродукцию. - Это картина Лукаса Кранаха «Отдых во время бегства в Египет»! Вам ничего не кажется странным? Белая береза, елочка, присыпанная снежком… Разве это похоже на южный пейзаж? А вот для средней полосы России такой пейзаж типичен!
- Забавно, - согласился дьякон, разглядывая репродукцию.
- Не то слово! И таких «забавных» вещей в средневековой живописи много. Можно, конечно, обвинять великих художников в глупости и незнании исторических реалий. А можно предположить, что они пользовались источниками, которые современным ученым недоступны. Просто потому, что они уничтожены.
Вершинин отхлебнул из бокала, облизнул мокрые губы и задумчиво продолжил:
- Я много думал об этом. Что, если библейский Иерусалим - это наша с вами Москва? Ведь место нынешнего Иерусалима было установлено сравнительно недавно. Прямых доказательств нет. Археологические раскопки ничего не дали. Вот историки и условились считать, что Иерусалим располагался на месте арабского поселения Эль-Кудс. Просто ткнули в этот населенный пункт пальцем и сказали: «Здесь будет Иерусалим!» И никого не смущает, что в этом месте нет ни одной горы, которую хотя бы условно можно назвать Голгофой.
- Я слышал об этом, - кивнул отец Андрей. - Но считать Иерусалимом Москву по меньшей мере абсурдно.
- Да ну? - Писатель криво усмехнулся. - А я могу привести вам целую сотню доводов и доказательств. Правда, это займет слишком много времени.
- Приведите хотя бы одно, - попросил отец Андрей.
Вершинин прищурил один глаз и насмешливо посмотрел на дьякона.
- Что ж, господин Фома неверующий, пожалуйста. Какой довод вам угодно выслушать - самый очевидный или самый бредовый?
- Давайте самый бредовый, - сказал отец Андрей. - Не будем размениваться на пустяки.
- Извольте! Прислушайтесь к самому слову «Иерусалим». Ведь это не одно слово, а целых три. - Вершинин поднял палец и торжественно изрек: - «Сие Руса Рим»! В переводе на современный язык - «это русский Рим», то есть - столица Русского государства! То есть - Москва!
Отец Андрей вздохнул и задумчиво потер пальцами переносицу.
- Вы предлагаете отказаться от принятого варианта истории и придумать новый?
- Почему бы и нет? - пожал плечами Вершинин. - Триста лет назад это удалось сделать двум французам. Вся нынешняя историческая наука держится на состряпанной ими хронологии. Кстати, сын Николая Гумилева - Лев Николаевич - тоже был историк. И он весьма скептически относился к общепринятому варианту хронологии. Ах, дьякон, поймите же вы наконец: все, чем располагает история, - это сотня черепков с орнаментом и десяток папирусов, происхождение которых весьма сомнительно! Все остальное - версии, гипотезы, ничем не подкрепленные фантазии!
Отец Андрей смотрел на писателя с сомнением.
- Но все эти фантазии подтверждаются археологическими находками, - возразил он.
- Что? Археология? - Вершинин криво ухмыльнулся и покачал головой. - Все, что есть у археолога, - это черепки, обломки костей и остатки стен высотою в один отпечаток кирпича. И не забывайте, что найденное - ничтожная часть пропавшего. В большинстве районов Земли не сохраняются почти все нестойкие материалы: дерево, меха, ткани, бумага, береста… Никогда не известно, что именно пропало. А считать пропавшее несуществовавшим - это идиотизм, приводящий к неправильным выводам.
- Красиво формулируете, - заметил дьякон.
Вершинин покачал головой:
- Не я. Гумилев. Мировая хронология давно нуждается в пересмотре. Но пересматривать историю - занятие хлопотное, дорогостоящее и, по большому счету, никому не нужное. Однако рано или поздно это придется сделать. И тогда станет очевидно не только то, что нынешний Иерусалим - никакой не Иерусалим, но и многое другое. Впрочем… - Писатель насмешливо прищурился. - Обо всем этом вам нужно говорить не со мной.
