– Идет.
Снова выложил карты Гилеад:
XXXXХ
ПОЧМУ
XXЯXX
ХТУТХ
XXXXХ
– Чертовски тебе фартит, – покачал головой Болдуин и ответил:
ФИЛМЫ
УШЛИХ
ХДОXX
ТВОГО
ПРВЛА
Гилеад собрал карты. Он был готов сдавать, когда Болдуин сказал:
– Ну все, урок окончен. – (В коридоре послышались шаги.) – Удачи тебе, приятель, – добавил сокамерник.
Болдуин знает о микрофильмах, и у него есть десятки способов сообщить, что он принадлежит к организации Гилеада. Ни одним из этих способов он не воспользовался. Либо он подсажен противником, либо принадлежит к некой третьей стороне.
Что еще важнее, тот факт, что Болдуину известно о фильмах, доказывает истинность его утверждения: это не тюрьма. Из чего следует печальный вывод: у Гилеада нет ни единого шанса уйти отсюда живым. Шаги, приближающиеся к камере, могут отстукивать последние секунды его жизни.
Теперь он понимал: необходимо было сообщить, куда отправлены фильмы, прежде чем войти в «Новый век». Но Шалтай-Болтай уже свалился со стены, энтропия растет всегда – а пленки
Шаги звучат уже совсем рядом.
Болдуин, возможно, выберется отсюда.
Но кто такой Болдуин?
Размышляя, Гилеад тасовал карты. Но не довел дело до конца; одно движение – и заложенное в колоду сообщение пропадет. С потолка спустился паук и уселся на руку сокамернику. Вместо того чтобы смахнуть и раздавить его, тот с крайней осторожностью приставил ладонь к стене, чтобы паук мог спуститься на пол.
– Держись от нас подальше, малявка, – сказал он ласково, – пока на тебя не наступил большой дядя.
Этот инцидент, казалось бы пустяковый, укрепил решение Гилеада и изменил судьбу планеты. Он встал и вручил колоду Болдуину.
– Я тебе должен десять шестьдесят, – заявил он. – Запомни хорошенько – а я погляжу, кто к нам пожаловал.
Шаги прекратились у самой двери.
Пришли двое, одетые не полицейскими и не надзирателями: маскарад закончился. Один благоразумно встал позади, с «маркхеймом» на изготовку, второй отпер дверь.
– К стене, толстяк, – приказал он. – Гилеад, на выход. И чтоб без шуток, не то зубы вышибу, когда мы тебя заморозим, – просто для забавы.
Болдуин прижался к стене, Гилеад медленно вышел. Он готов был воспользоваться малейшей возможностью, но тот, который командовал, сразу отступил, чтобы стоять между узником и человеком с «маркхеймом».
– Иди вперед, медленно, – приказал он.
Гилеад подчинился, беспомощный при всех этих предосторожностях; нельзя было ни бежать, ни драться.
Когда все ушли, Болдуин вернулся на скамью. Он начал сдавать карты, будто собирался играть в одиночку. Вскоре собрал их точно в том же порядке, в каком их оставил Гилеад, и положил в карман.
Он прочитал:
СОБЩИ
ХФБСБ
XXXXХ
ПОЧТА
ЧИКАГ
Двое охранников привели Гилеада в комнату и заперли за ним дверь, а сами остались снаружи. Он стоял у большого окна с видом на город и реку; симметрично этому пейзажу, слева, стену занимало изображение лунной местности, весьма убедительное и по цвету, и по глубине. Перед Гилеадом стоял помпезный начальственный письменный стол. Эти детали он воспринимал краем сознания: его внимание сосредоточилось на особе, которая сидела за
