зажили, ярко-белые линии покрывали половину лица. Еще хуже выглядел ожог на шее в форме человеческой ладони.
Харпер опустила голову и пошла прочь. Досчитав до десяти, она рискнула взглянуть еще раз. Джейкоб снова смотрел на дамбу – вернее, на дым. Он ее не узнал. Наверное, это неудивительно. Она, хоть и узнала его сразу, в каком-то смысле видела перед собой незнакомца.
– Он не болен, – сказала Харпер.
– Драконьей чешуей – нет.
Харпер и Джон неторопливо пересекли парковку, оставив полицейский участок позади. Они удалялись от света и от людей. Впрочем, дальний конец парковки тоже не тонул во мраке. Второй костер бросал в темноту красные сполохи. Запах был отвратительный, воняло так, будто жгли мокрый ковер. Оборачиваться не хотелось, но Харпер не удержалась.
Собаки. Здесь жгли собак. Черный пепел сыпался с ночного неба.
– Посмотрите на весь этот пепел, – сказал Пожарный, сдув черную снежинку с носа. – Идиоты. Некоторые из них окажутся на нашей стороне через пару недель. Вы не заразили мужа, сестра Уиллоуз, но шанс у него еще есть.
Харпер посмотрела вопросительно, но Пожарный, похоже, ничего не собирался объяснять.
– Зачем они жгут собак? – спросила она. – У них ведь не бывает чешуи?
– Свирепствуют две эпидемии. Одна – драконья чешуя, другая – паника.
– Вот что меня каждый раз в вас поражает.
– Что?
– Вы все-таки умеете рассуждать разумно.
Его смех перешел в тихий, придушенный хрип, и пришлось подождать, пока он топтался на месте, схватившись за бока.
– Словно битого стекла в грудь натолкали, – сказал он.
– Вам надо прилечь. Далеко еще?
– Туда, – сказал он, кивнув в темноту.
На дальнем конце парковки стояли несколько легковушек и пикапов, а среди них ждала своего часа древняя пожарная машина – по виду восьмидесятилетняя, – с парой фар, установленных на высокой решетке.
Пытаясь забраться на водительское место, Джон чуть не свалился, оступившись, с подножки. Харпер еле его удержала. Он оперся о грузовик и тяжело пыхтел. Глаза вылезли из орбит, словно даже дышать Пожарному было неимоверно трудно.
Придя в себя, он попробовал снова и сумел взгромоздиться на старое сиденье из черной кожи. Сбоку от ветрового стекла на скобе висел медный колокол.
Харпер обошла кабину и забралась на пассажирское сиденье. Между сиденьями были приварены две ржавеющие скобы, на которых уютно умостился лом-хулиган.
Запущенный мотор радостно откашлялся – по звуку это напоминало не машину, а скорее одежду, грохочущую в сушилке.
– Сестра Уиллоуз, не могли бы вы сделать одолжение? Толкните рукоятку вперед и вправо.
Его правая рука лежала на коленях, левой он держал руль. И Харпер не понравилось то, как было вывернуто правое запястье.
– Дайте я лучше взгляну на вашу руку, – сказала она.
– Потом, когда время будет, – ответил он. – Передачу.
Харпер включила задний ход, а Пожарный отпустил сцепление.
Джон вывел машину из-под тени большого дуба на дорогу, потом попросил Харпер включить первую передачу. Когда они выезжали с парковки возле полицейского участка, Джон высунул руку в окно и дернул шнур колокола: «
Человек пятьдесят видели их отъезд, и, похоже, ни один не заинтересовался всерьез. Кто-то из полицейских даже приветственно поднял кепи. Харпер поискала глазами Джейкоба, но его уже не было в кабине «Фрейтлайнера», и в толпе она его тоже не нашла.
– У вас собственная пожарная машина, – сказала она.
– В мире, где пожары полыхают на каждом шагу, она на удивление неприметна. И вы представить не можете, как бывает кстати шестидесятифутовая лестница.
– Я-то могу. Мало ли, вдруг потребуется вытащить ребенка с третьего этажа больницы.
Он кивнул.
– Или поменять лампочку высоко-высо-о-око. Двинете еще рычаг? На вторую… о, прекрасно.
Он прибавил газу – позади остались костры, дым, запах сгоревших людей и собак.
У воды ночь была хрусткая и ветреная. В пожарной машине на тридцати милях в час Харпер чувствовала себя как на Северном полюсе.
Джон включил «дворники» – они размазали пепел по стеклу серыми полосами.
