отражался от палубы Смоляного, порождая сияние вокруг корабля растворявшееся во мраке ночи. Люди двигались в этом сиянии словно силуэты в театре теней. Команда перекликалась во время работы, их голоса отражаясь от воды звучали необычно. Она увидела как приземистый и грузный Сварг, ловко для человека его размеров, двигается по палубе. Мгновением позже, она осознала, что изящные силуэты хранителей стали для нее привычными. Теперь обычные люди казались ее странными.
Ящики поднимали с палубы при помощи спешно собранной треноги и переносили на примитивный причал, где кряхтя и ругаясь, люди принимали их и оттаскивали дальше. Она различила силуэты Карсона и Лектера, а потом, среди тех кто таскал ящики с причала на берег, увидела Седрика. Это заставило ее улыбнуться. Алум была там, она работала рядом с Татсом, и Элис подозревала, что знает, почему он вызвался остаться помочь с окончанием разгрузки. Когда ящики оказывались на берегу их составляли в штабеля, а потом перетаскивали во временный склад. Работа шла аккуратно и споро, палубная и береговая команды двигались согласованно, словно исполняли замысловатый танец.
Она разглядела Тимару, работавшую бок о бок с мужчинами и Нортелем. Татс звал Девви чтобы тот помог ему с последним ящиком, который он изо всех сил пытался передвинуть. Она задумалась о том, когда корабль выгружал здесь припасы для этого города в последний раз. Как выглядел этот речной порт во времена Элдерлингов? Слишком беспечная мысль. Она почувствовала головокружение двойного восприятия и увидела разветвленную систему причалов и множество судов пришвартованных к ним. Фонари на высоких столбах, проливали золотистые лучи света на широкие, ярко раскрашенные корабли, а разношерстная публика приходила и уходила на пристань. Некоторые, судя по силуэтам и нарядам были Элдерлингами, но многие выглядели чужаками на этих берегах. Они носили высокие шапки и длинные меха. Она моргнула и зажмурилась, заставляя себя вернуться в настоящее. Элдерлинги исчезли, корабли превратились в дым и на реке остался лишь Смоляной, стоящий на якоре, раскачиваясь на волнах.
— Это последние, парни! Закричал Хеннеси когда четыре связанных бочки со стуком опустились на причал. Бурное веселье поднялось среди хранителей и команды. — Нам все еще нужно перетащить все это в укрытие, так что не думайте, что работа окончена! — Напомнил им первый помощник.
Элис пришлось согласиться. Пока хранители пытались перетащить товары в укрытие, казалось, что здесь так много груза, ряды ящиков и бочонков. Но когда она подумала, о том, как много месяцев пройдет и сколько работы нужно будет проделать до того как хранители смогут создать запас собственных продуктов, ее сердце сжалось. Едой из Трехога нужно будет распоряжаться с умом, а дичь и лесная зелень, по-прежнему будут составлять основу их рациона.
Столько всего надо сделать, такой большой путь пройти, прежде чем город станет функционировать как настоящий город. Кельсингре нужно зерно для посевов, плуги, чтобы вспахать луга и лошади, чтобы тащить эти плуги. А самым сложным было то, что хранителям придется научиться обслуживать себя. Сыновья и дочери охотников и собирателей, купцов и торговцев, в прошлом, жители города неспособного обеспечить себя, смогут ли они привыкнуть к обработке земли и уходу за скотом?
И даже если они смогут, было ли их достаточно, чтобы осуществить это? Соотношение мужчин и женщин внушало опасения с самого начала.
Она решительно выбросила все эти мысли из головы. Только не сегодня ночью. Эта ночь только ее. Она спустилась к подножию холма, пробралась между ящиками и коробками и вышла к причалу. — Смотри под ноги! — С улыбкой предостерег ее Карсон. — Мы дали этим балкам хорошую нагрузку и некоторые раскололись. Это один из рисков в строительстве из зеленых бревен.
— Я буду осторожна, — пообещала она ему.
Освобожденный от груза, Смоляной сидел высоко, а натянутые якорные тросы напевали бодрый мотив. Она посмотрела на импровизированные сходни, крутые и изношенные. Нет. Она не попросит помощи. Она начала подниматься, ее Элделрингская обувь неожиданно уверенно держалась на мокром дереве, но она не сделала и трех шагов, как Лефтрин спрыгнул к ней. Забыв о ненадежной поверхности он сжал ее в объятии, оторвавшем ее ноги от трапа. Щетина на его щеке покалывала ее кожу рядом с ухом, он сказал ей: — Мне не хватало тебя, как не хватало бы воздуха моим легким. Я не могу отпустить тебя снова. Просто не могу, любовь моя.
— Тебе и не придется, — пообещала она ему, и с трудом вдохнув потребовала: — Отпусти меня, пока мы оба не свалились в воду!
— Ни за что! — Легко, словно она была ребенком, он поднял ее на руки и в два шага внес ее на палубу Смоляного. Он поставил ее на ноги, но не отпустил. Ничто не могло согреть ее лучше, чем его объятие. Похоже, дни проведенные в городе Элдерлингов сделали ее чувствительнее, она почувствовала радость Смоляного от встречи с ней как тепло, исходившее от того места где ее ноги соприкасались с палубой и затопившее все тело.
— Это восхитительно, прошептала она в плечо Лефтрина. Она медленно подняла лицо, чтобы спросить его. — Как мне дать ему понять, что это взаимно?
— О, он знает, поверь мне. Он знает это, так же, как и я.
Она ощущала его запах. Не аромат духов, часто исходящий от Геста, а запах мужчины и работы, сделанной им за день. Его руки крепко прижимали ее; она отдалась лихорадке возбуждения, затопившего ее, и подняла к нему лицо для поцелуя.
— Сэр. Капитан Лефтрин.
— Что? — рявкнул он, что больше походило на вызов, чем на вопрос. Повернув голову, Элис увидела как Скелли старается подавить улыбку. Ее только что причесанные волосы блестели, к тому же, она сменила свои штаны и тунику на юбку с цветочным узором и светло-желтую блузку, от
