— Не легко ее отпустить?
Он с неохотой повернулся на голос Элис. Мгновение он был поражен, подумав, что она видит его насквозь и знает, как он тоскует по Тимаре. Потом до него дошло, что она говорит о драконе и попытался улыбнуться. Женщина из Удачного последнее время была тихой, мрачной и отдаленной. Казалось, что она снова стала незнакомкой среди них, той утонченной леди из Удачного, которая поразила всех хранителей из Дождевых Чащоб, когда они только узнали, что она является членом их экспедиции. В начале она состязалась с Тимарой за внимание Синтары, но умение Тимары охотиться завоевало скорее желудок Синтары, чем ее сердце. Тем не менее, Элис нашла себе место в их компании. Она не охотилась, но помогала ухаживать за драконами и лечить их раны как только могла. К тому же, она знала многое о драконах и Элдерлингах, что помогало им в пути. Какое-то время казалось, что она одна из них.
Элис не была избрана хранителем ни одним из драконов, поэтому слова Рапскаля о том, что город принадлежит хранителям, отбросили ее на другую сторону. Татс все еще морщился, вспоминая об этом решительном противостоянии. Когда они только достигли Кельсингры, Элис, воспользовавшись своим авторитетом, заявила, что нельзя ничего трогать или менять, пока она не задокументирует все в мертвом городе. Татс и остальные хранители просто приняли это правило. Теперь он с удивлением думал, что признавал за ней власть просто потому что она была взрослой и ученой.
А потом возникло противостояние между ней и Рапскалем. Только у Рапскаля был свободный доступ в город. Его драконица Хеби первой совершила полет и, в отличии от остальных драконов, не имела ничего против пассажира на спине. Хеби возила Элис в город много раз. Но, когда Рапскаль и Тимара предприняли рискованный поход в город и вернулись на следующий день с драгоценными теплыми одеждами Элдерлингов, чтобы поделиться с оборванными хранителями, Элис пришла в ярость. Он никогда не видел благородную Удачнинскую даму в такой ярости. Она кричала на них, что они должны бросить вещи «сейчас же и перестать их растягивать».
Именно тогда Рапскаль выступил против нее. Он сказал ей в его обычной прямой манере, что город жив и принадлежит Элдерлингам, а не ей. Он сказал, что он и другие хранители стали Элдерлингами, в то время как она есть и останется человеком. Несмотря на его личную драму, несмотря на то, что ему тяжело было видеть Тимару с Рапскалем, Татсу было глубоко обидно за Элис. Он стыдился и сожалел, что она так скоро отдалилась и оставила их компанию. Теперь, думая об этом, он чувствовал себя немного виноватым в том, что даже не постучался к ней, чтобы спросить, как она. Он упивался своим горем, но все же должен был навестить ее. Правда заключалась в том, что он даже не замечал ее отсутствия, пока она снова не появилась.
Означала ли ее попытка заговорить, что она оправилась после выговора Рапскаля? Он на это надеялся.
Он улыбнулся и ответил ей:
— Фенте изменилась. Она больше не нуждается во мне как раньше.
— Пройдет немного времени, и все они перестанут нуждаться. — Она не смотрела на него. Ее взгляд следил за его драконом в небе. — Вам всем придется начать думать о себе по-новому. Ваша собственная жизнь обретет больше значения. А драконы сами будут вершить свои судьбы. А может и наши.
— Что ты имеешь в виду?
Теперь она смотрела прямо на него, удивленно подняв брови, от того, что он не уловил сходу ее мысль.
— Я имею в виду, что драконы снова будут править миром. Как раньше.
— Как раньше? — Татс повторил ее слова, следуя вслед за ней к берегу реки. У них выработалась привычка: хранители и нелетающие драконы собирались по утрам на берегу реки, чтобы обсудить задачи на текущий день. Он огляделся и на секунду замер от открывшейся ему красоты. Хранители, которые теперь постоянно носили одежды Элдерлингов, предстали перед ним сверкающими фигурами в тающей утренней дымке. Драконы были разбросаны по склону холма и вдоль берега. Они разминали крылья, бурно хлопая ими по траве луга, или вытягивали шеи и ноги. Они тоже сверкали как бриллианты на фоне тяжелой от росы влажной луговой травы. У подножия холма стоял Карсон, оставивший свои попытки со Спитом, и ждал их, рядом с ним был Седрик.
Татс заметил, что ситуация вокруг предводительства изменилась. Несмотря на пламенную речь Рапскаля по возвращении из Кельсингры, он не взял в свои руки руководство, чего ожидал Татс. Возможно, он не хотел быть лидером. Он был симпатичным и веселым, его любили товарищи, но большинство из них говорили о нем скорее с теплой улыбкой, чем с глубоким уважением. Рапскаль был все таким же странным, как всегда, он то был полностью погружен в себя, то неестественно общителен. Он был счастлив таким, какой он есть. В нем не было ни искры честолюбия свойственной Татсу.
Самым старшим по возрасту хранителем был Карсон. Казалось абсолютно естественным передать бразды правления ему, к тому же, охотник не старался увильнуть от них. В основном Карсон объявлял хранителям задания на день: отправлял несколько человек ухаживать или заботиться об оставшихся драконах, а остальных — охотиться или рыбачить. Если кто-то из хранителей заявлял, что у него другие дела, Карсон не делал из этого проблему. Он признавал их индивидуальность и не пытался навязать им свою власть. В результате, казалось, всех это устраивает.
Элис тихо попросила поручить ей какую-нибудь простую, но необходимую ежедневную работу. Она следила за коптильней, в которой они заготавливали рыбу и мясо, собирала съедобную зелень и помогала ухаживать за драконами. Сильве, которая никогда не была хорошим охотником, направила усилия на приготовление еды. По предложению Карсона хранители стали вновь есть все вместе. Было странновато, но приятно вновь делить еду и болтать, как тогда, когда они вели драконов вверх по реке.
От этого ему стало чуть менее одиноко.
