— Мертвичина всплывает.
Калсидиец сказал это твердо, как будто приказывая кому-то или чему-то подчиниться. Усталые люди, собравшиеся на палубе, зашаркали ногами, но никто не ответил. Для всех было очевидно, что мертвые драконы могут и не всплывать. В шумной схватке вчерашней ночью они убили синего монстра и видели, как он ушел под воду. Многие закричали от ужаса, когда безжизненная громадина утонула. Другие советовали им подождать, пока она не всплывет.
Солнце миновало зенит. Туша так и не всплыла на поверхность. Никто не спал. Все члены команды следили за рекой, сначала в страхе, что дракон не умер и может снова броситься в атаку. Позже, когда наступила ночь, а драконица так и не появилась, они смотрели, опасаясь, что их долгожданная награда, на которой основывались все их мечты, теперь лежала на дне реки, навсегда потерянная для них.
Они проверили участок между двух кораблей стоящих на якоре самыми длинными шестами и обнаружили только воду и речное дно. Одному несчастному весельному рабу, привязали к лодыжке веревку и выбросили его за борт, приказав нырнуть так глубоко, как он только сможет и осмотреть все, что он сможет увидеть. Он не хотел этого делать, он протестующе кричал, пока его подневольные товарищи по несчастью поднимали его и бросали за борт. Он не умел плавать, он начал тонуть, всплыл на поверхность, стал барахтаться и молить о помощи. По мнению Геста, выкрикиваемые в его адрес команды, нырнуть и искать драконью тушу, не особо трогали раба.
Скорее его собственное неумение плавать снова погрузило его под воду. Во второй раз они вытащили его из воды за трос, привязанный к ноге. Он лежал на палубе словно мертвец, его кожа покраснела от соприкосновения с речной водой, он хватал ртом воздух, его глаза подернулись серой пленкой из-за кислоты. Они орали на него, допытываясь, что он увидел. — Ничего! Я не видел ничего! Я и сейчас ничего не вижу! — Страх человека перед слепотой превышал его страх перед хозяевами.
Калсидиец презрительно пнул его и объявил, что он бесполезен и выбросил бы его за борт, если бы другой не настоял на том, что слепой гребец все же лучше, чем пустая скамейка. Гест отметил, что никто из калсидийцев не вызвался нырнуть за борт.
Теперь, когда поднимавшееся солнце давало достаточно света, чтобы они могли видеть под деревьями, они обследовали близлежащие берега, проверяя не выбросило ли тушу на берег. Ничего. Потом Калсидиец заявил, что скорее всего, их добычу отнесло вниз по течению. Его изнуренная команда смотрела на него полными сомнений глазами. Дракон ушел и они это понимали.
Их предводитель не разделял их уныния. — Да ладно! — Уговаривал их лорд Дарген. — Вы что, сдадитесь сейчас и позволите нашей удаче ускользнуть? Течение отнесло нашу добычу назад. Мы поищем ее там и помните, каждый удар весла приближает нас не только к дому но и к светлому будущему!
Гесту это казалось уловкой, так мать лжет своему ребенку, чтобы заставить его открыть рот и принять горькое лекарство. Но команда приняла все за чистую монету и готовилась к дневному путешествию. А что им оставалось делать? Странно, как жизнь раба показала ему, сколь немного свободы есть в жизни большинства людей. Его жизнь всегда определялась волей отца. Прошлой ночью, когда на фоне того, что ему приходилось стоять на палубе и держать фонарь для тех, кто занимался поисками, украденное тряпье и холодная кладовка стали казаться уютным прибежищем, он вновь задумался над фантазиями Седрика о том, что они убегут вдвоем в какую-нибудь далекую страну. Седрик заговорил об этом лишь однажды, почти в самом конце их совместного пребывания в Удачном. Тогда Гест посмеялся над этим и запретил ему снова заговаривать о своих идиотских мечтах.
Гест вспомнил ту ссору в деталях, стоя на затемненной палубе, держа светильник на весу, проводя часы своей жизни, исполняя роль подставки. Это Седрик был виноват, что он докатился до этого, решил он. Его любовник мечтал сколотить состояние и переехать подальше от Удачного, чтобы вместе купаться в роскоши там, где им не придется скрывать свои отношения от жены Геста или от жителей Удачного. Гест говорил ему не быть смешным и что у них и так все в порядке. Гест не хотел рисковать своей комфортной жизнью. Но хотел он этого или нет, Седрик рискнул за них обоих. И вместо богатства и жизни в каком-нибудь экзотическом месте, он выиграл рабство для Геста и странную ссылку, в которой находился сам.
Он слышал о чем мечтали калсидийские охотники на драконов. Седрик и понятия не имел, о величайшей ценности драконьих органов. Поначалу он думал, а что если Седрику удалось задуманное, он добыл кровь или чешую, продал их и уехал в одиночестве, наслаждаться мечтой, которую Гест высмеял. Нет. Он не мог. Ведь если бы он принес Герцогу к
Калсиды или любому из известных им торговцев, подобные трофеи, другие бы тоже узнали об этом. Возможно, они даже смогли бы вернуться домой, зная, что кто-то другой выполнил за них всю ужасную работу. А если бы Седрик сколотил состояние, он вернулся бы в Удачный и умолял бы Геста уехать с ним. В этом он не сомневался. Седрик всегда к нему возвращался.
Итак, что же произошло с Седриком и Элис? Его не особенно волновало, почему его дурно одетая маленькая женушка не вернулась к нему, но что же задержало Седрика? Его глубокое, незрелое, романтическое увлечение Гестом наверняка привело бы Седрика обратно домой, неважно, нашел он кровь или нет, если бы он мог вернуться. А капитан Лефтрин заявлял, что оба, и Элис и Седрик были живы. Во всяком случае, так он слышал, пока был в Трехоге и Кассарике.
— Что это такое? — Крик человека, полный удивления и возможно страха, заставил всех столпиться у бортов, вглядываясь в даль. Дракон вернулся? Но впередсмотрящий указывал не на реку а в небо.
— Попугаи, — кто-то воскликнул с отвращением. — Просто стая синих и зеленых попугаев.
