затрубили как один. Ее сердца наполнились яростью и ликованием от собственного могущества. Они приблизились к несчастным суденышкам и низко пролетели над ними.
Корабли закачались под порывами сильного ветра поднявшегося при их приближении. Те немногие, кто не забыл спустить свои стрелы, увидели как их жалкие снаряды раскачиваются и крутятся в поднятом драконами ветре. Листья и ветки с шелестом посыпались вниз, а на реке поднялись волны. Их сила бросила Геста на стену корабельной надстройки.
— Мы умрем здесь! — закричал он, так как вдруг, со всей отчетливостью понял это. Драконы развернутся и пролетят над ними еще ниже. Но не ветра им стоит бояться, ведь кислота, которую они распылят над ними, заставит ветер казаться дружелюбным поглаживанием. Даже одна упавшая капля этого вещества может убить человека, проедая одежду, плоть и кости, пока не выйдет из задержавшего ее трупа и не сгинет в земле. Если драконы выдохнут его облаком тумана, от них останутся лишь оплавленные ошметки и шипящие кости.
Гест закричал без слов, когда эта картина развернулась в его мозгу.
— Уходите с кораблей! Прячьтесь под деревьями! — выкрикнул кто-то приказ и толпа суматошно последовала приказу. Из-под закрытых люков доносились вопли ужаса, но ни у кого не было времени подумать о ком-то, кроме себя. Прочь с корабля! Это был единственный шанс выжить. Он поспешил к ограждению и прыгнул, вместе с потоком людей поступавших также. Ему повезло, что его корабль стоял ближе к берегу. Вода, едкая и холодная, сомкнулась над его головой. Он крепко зажмурил глаза перед тем как прыгнуть и вынырнув на поверхность барахтался вслепую, едва осмеливаясь открыть их, до того как почувствовал под своими сапогами склизкое дно. Потом, за мгновение до того, как выбрался на грязный, заросший тростником берег, он быстро заморгал, чувствуя как речная вода жжет его глаза и туманит взгляд.
Он одним из первых выбрался на сушу. За его спиной, на кораблях и в воде между ними царил хаос. Люди беспорядочно ныряли, некоторые в сторону противоположную от берега, чтобы там быть снесенными сильным течением. Другие попали в ловушку между кораблей, полу-ослепшие, оглушенные холодной водой и ужасом. Они выли и визжали когда драконы снова пролетели над ними. Ветер при их приближении раскачал корабли, а когда они пролетали мимо, а крики тонущих людей поглотил оглушительный рев драконов. Этот звук оглушил Геста, он шатался и закрывал уши.
Полное осознание величия и силы драконов вдруг переполнило его и он упал на колени, рыдая от мысли, что осмелился бросить вызов столь величественным существам. Все люди вокруг были заняты тем же: умоляли о прощении и обещали посвятить всю свою жизнь служению, если только их пощадят. Они стояли на коленях или лежали ничком в грязи. Сам Гест стоял протягивая руки к небу и вдруг понял, что выкрикивает похвалы их красоте. Вдалеке драконы начали разворачиваться. Он наверняка знал две вещи: теперь они возвращаются чтобы убивать, а потом он еще более ясно понял, что все мысли и чувства последних нескольких минут не принадлежали ему. Это похоже на сон, сказал он себе. Сон, в котором я делаю и говорю вещи, которых никогда не сказал бы и не сделал наяву. Это не я, это не мои решения. А потом приблизились драконы и все разумные мысли исчезли.
Все кто могли покинуть корабли, сделали это. Синтара смутно чувствовала охваченных отчаянием, воющих людей. Некоторые из них прыгали не заботясь о том, как сильно навредят себе, сражаясь с цепями, приковывавшими их к скамейкам гребцов. Судя по всему, люди приковали других людей. Она не знала зачем и не находила это достаточно интересным, чтобы разбираться. Ей не понравилось, когда Меркор приказал им приземлиться на отмелях и затем повел на сушу, но она понимала его замысел. Теперь люди были отрезаны от своих кораблей. Она знала, что некоторые из них бездумно убежали в лес. Они умрут там, сегодня ночью или завтра. Люди не были способны выжить без укрытия и еды.
Остальные же пресмыкались в траве, прятались за деревьями или просто валялись на земле, больные от страха. Никто не был убит клыком, когтем или дыханием дракона. Те кто погиб, сами навлекли на себя погибель, их крошечный разум оказался неспособен устоять перед ужасными чарами драконьей ярости и могущества. Когда драконы вышли из реки, некоторые пленники завыли от ужаса. А потом Хеби испортила их величественное появление из воды, подскользнувшись на илистом берегу и взметнув фонтан грязи, окативший съежившихся людей. Синтара презрительно фыркнула.
Она заметила, что Рапскаль не слез с алой драконьей спины до тех пор, пока она не вышла на менее болотистый участок. Тогда он спрыгнул, его яркий элдерлингский плащ взметнулся на плечах. Те немногие, кто были способны проявить себя чем-то кроме ужаса, благоговейно ахнули при виде него. Неохотно она вынуждена была признать, что он выглядел гораздо более величественно, чем приземистые людишки в мрачной одежде. Высокий и изящный, он был подходящим компаньоном для дракона. Он осмотрелся с угрюмой усмешкой, а потом откинул плащ с одного плеча. Она почти гордилась им, когда он решительно вышел вперед и приказал людям: — Встать! Выйти вперед! Пришло время предстать перед судом тех кого вы оскорбили.
Они подчинились. Даже после того, как драконы снимают свои чары, люди подчиняются. Сокрушенные ужасом они уже были побеждены. Мокрые, дрожащие от холода они вышли вперед и сбились в кучку. Они были разными. Некоторые были в лохмотьях, тощие и покрытые шрамами. Другие были одеты как лучники: с кожаными браслетами на запястьях, в плотно облегающих рубашках. А еще там были люди в нарядах знати. В старину драконы знали все эти породы людей и выяснили, что очищенные от своих тряпок, все они были мягкотелыми визжащими обезьянами.
Гест обнаружил что повинуется приказу подойти и предстать перед судом. Он обнаружил в своем сознании крошечный уголок, который мог назвать собой, так что даже когда он двинулся вперед, чтобы присоединиться к остальным в коленопреклоненном ряду, он осознавал, что благоговение и ужас который он испытывал, были не вполне рациональными. Он осмелился быстро окинуть взглядом лица своих товарищей по несчастью. Некоторые выглядели как овцы на бойне, но в глазах других он увидел борьбу. Он пережил мгновение испуга, когда понял, что некоторые гребцы-рабы лучше осознавали то что происходило в их собственном разуме, чем знатные люди, командовавшие ими. А потом у него не стало времени, чтобы думать о чем-то, так-как высокий
