— И золотых и серебряных и алых и голубых, — закричал другой человек.
— Великоваты он что-то для попугаев….
Это была не стая птиц вспорхнувших со своих тенистых насестов. Эти создания приближались на своих стремительных длинных крыльях, по манере движения больше похожие на летучих мышей, чем на птиц. Они летели организованно, как гуси, и даже взмахи их крыльев были синхронными, словно кто-то отбивал для них ритм. Гест смотрел вместе с остальными и чувствовал, как кровь отливает от лица. Его руки и ноги дрожали и он не мог выговорить то, что наконец выкрикнул кто-то, голосом, все еще полным недоверия.
— Драконы! Стая драконов!
— Удача на нашей стороне! Готовьте луки! — Радостно закричал лорд Дарген. — атакуйте когда они будут пролетать над нами. Собьем одного или двух и вернемся домой с полными трюмами драконьих органов!
Впервые Гест осознал, что этот человек безумен. Сошел с ума от беспокойства за членов своей семьи, веры в то, что каким-то образом ему удастся раздобыть волшебные снадобья, которые вернут их ему невредимыми, когда он вернется домой. С ужасающей ясностью, Гест вдруг понял, что их уже нет в живых, что они умерли ужасной смертью, может уже месяцы назад, и скорее всего, погибая, они выкрикивали имя Калсидийца.
Это задание было всем, что осталось у этого человека. Это была всего лишь мечта. Даже если он переполнит корабли кусками окровавленного мяса и бочками с кровью, для него больше не было вечной жизни, которую можно было бы вернуть. Достичь своей безумной цели для него было так же страшно, как и провалиться. Но теперь это стало его жизнью и он был пойман в ловушку точно также, как сам поймал Геста во время своей безумной миссии. Какое бы проклятие он не навлек на себя, Гест разделит его. Безоружный, он стоял и смотрел, как они приближаются.
Создания из легенд, сверкавшие как драгоценные камни на фоне бесконечного серого неба, они больше походили на украшения с дамской музыкальной шкатулки, чем на летящих хищников. Вокруг него по палубам обоих кораблей бегали и кричали люди, они натягивали луки, требовали стрел у своих товарищей по команде, хватали метательные копья. Они и понятия не имеют, подумал Гест. Он видел однажды синего Удачнинского дракона Тинталью. Издалека, когда вернулся в Удачный после того, как она отогнала калсидийских воинов. Тогда она показалась ему красивой.
Но когда он вернулся в город, он увидел, к чему может привести ярость дракона. Она не планировала покрыть камни мостовых дырами от кислоты, она не собиралась усеять дно удачнинского порта затонувшими кораблями. Все эти повреждения были нанесены случайно. Он видел, какой ущерб может нанести всего один дракон, сражающийся на стороне города.
Он стоял на палубе и пытался сосчитать приближавшихся драконов. Он остановился на десяти. Десяти смертям не бывать, одной не миновать. Рабы прикованные к веслам молились. Ему захотелось присоединиться.
Драконы летели сквозь ночь не обращая внимания на холод и резкий дождь. Синтара ожидала, что к рассвету они будут в изнеможении, но они не были. Они летели когда солнце встало и когда оно поднялось на небосвод. Они летели так, словно разделяли одно сознание, превратившись в животных, которыми возможно, драконы когда-то были. Меркор вел их строй а Синтара гордилась тем, что занимает место справа от него. Иссиня-черный Кало летел слева от него, а затем Сестикан и Балипер. Откуда-то она знала, что эти трое уже давно были с золотым драконом, возможно плавали вместе с ним, когда были змеями. Они могли ссориться друг с другом, но теперь у них был общий враг, чтобы драться и победить его. Все различия между ними пропали. Даже их жажда Серебра была позабыта. Патнадцать сильных драконов поднялись на призыв Тинтальи к мести.
Серебряный Спит тоже был здесь, тяжело летел в хвосте колонны. Медная Релпда летела уверенно, ее прошлая неуклюжесть теперь осталась разве что в воспоминаниях. Смешная красная Хеби, летавшая куда ей вздумается, теперь была частью строя, летела бок о бок с ними. Пока они летели, ее стройный алый наездник спел песню ярости и отмщения и еще одну, воспевавшую красоту разъяренных драконов в полете и предрекавшую их славную победу. Смешно, как смешно и то, что и ей и остальным, она принесла столько удовольствия. Тимара не раз жаловалась, что драконы так легко используют чары, чтобы заставить хранителей служить себе. Хотя она ни разу даже не признала, что сила человеческой лести и восхвалений в песнях может влиять на драконов. Не одна Синтара летела сейчас, с сознанием полным славных образов из песни Рапскаля, об экзотической красоте драконов, с триумфом преодолевающих любые препятствия.
Они летели напрямую, не обращая внимания на извилистый рельеф реки. Рассвет наступил для них раньше, чем для кораблей на поверхности реки. Высокие деревья, окаймлявшие берега в этой части реки Дождевых Чащоб, скрывали первые лучи солнца. Драконы летели над верхушками деревьев, чувствуя как солнечное тепло придает гибкость их усталым крыльям и когда деревья расступились и перед ними раскинулось открытое пространство реки, они увидели в отдалении своих врагов.
— Месть, мои прекрасные, блюдо дня! Мы призовем к ним смерть, смерть такую величественную, что они будут умирать восхваляя вас!
— Уничтожьте их всех! Утопите их корабли! — Отразился от безжизненного серого неба яростный крик Кало.
Рапскаль расхохотался. — О нет, могучие мои! Нет необходимости разрушать столь полезные суда. Только убийцы должны умереть. Оставьте в живых достаточно, чтобы отвести нашу добычу домой! Возможно некоторым мы позволим жить в качестве слуг, они будут ухаживать за нашими стадами. За остальных мы сможем получить выкуп! Но сейчас, вселите ужас в их сердца!
Молодой Элдерлинг сверкал алым в утреннем свете, его одежды, синие с золотым были словно боевое знамя на ветру. Он запел гортанную песню на древнем языке и Синтара обнаружила, что помнит ее по старым временам. Когда Рапскаль замолчал в конце куплета, чтобы набрать воздух, драконы
