Мой гаснущий разум сосредоточился. Смогла бы я пожертвовать Реном и Кишаном, чтобы вернуть своих родителей? Я вспомнила нашу маленькую семейную библиотеку, наши пикники у водопада, мамино печенье. Я вспомнила, как на церемонии окончания средней школы мой папа вскочил на ноги и бешено аплодировал, вытирая слезы под очками, – один во всем зале, другие родители даже с мест не встали. Я подумала о мистере Кадаме, о том, как мы с ним по вечерам готовили ужин, о его бесконечных рассказах о гоночных машинах и индийских пряностях. Подумала, как сильно я по нему тоскую…
Но потом мои мысли вернулись к Рену и Кишану.
«Я люблю их обоих. Смогу ли я пожертвовать шуточками Кишана, улыбкой Рена? Смогу ли жить без медвежьих объятий Кишана и без прикосновений Рена?»
И я ответила фениксу:
– Нет, я не променяю их жизни на жизни своих родителей и мистера Кадама. Но ты можешь забрать мою жизнь, – тут я закашлялась, мой голос стал похож на шорох палой листвы, – …если она хоть на что-то сгодится…
Я с трудом подняла руку, дотронулась до своего лысого черепа. Потом с усилием опустила трясущуюся кисть и выжала из себя слезу.
– Бедный искалеченный птенчик, – прошептала птица. – Ты права, твоя жизнь ни на что не годна. Она определенно не стоит тех трех прекрасных счастливых жизней, о которых ты плачешь. Возможно, если когда-нибудь ты все-таки захочешь узнать любовь и на твою долю выпадет хотя бы несколько лет счастья, из тебя что-нибудь да получится. Но пока твоя жизнь пуста и никчемна. Очень жаль!
Я хотела кивнуть, но мое тело меня уже не слушалось. Феникс был прав. Я была жалкой. Никчемной. Я напрасно растратила свою жизнь. Только и делала, что мучилась и мучила всех вокруг. Я так боялась потерять, что ни разу даже не осмелилась попробовать.
– Но я все-таки полагаю, что даже для тебя еще не все потеряно. По крайней мере, ты дорога этим двум молодым людям. – Феникс задумался, потом объявил: – Пожалуй, я все-таки приму твою жертву. Дам тебе шанс. Думаю, когда-нибудь ты сумеешь это оценить, так что твоя жизнь отныне принадлежит мне. Я даю тебе проход!
Я услышала тяжелый плеск огненных крыльев, волна воздуха обдала мое обугленное тело. Феникс взмыл в небо, а когда снова опустился надо мной, я услышала его прекрасную песню. Потом меня подхватило и понесло куда-то ввысь, в черное небо. Мы летели над огненными лесами, меня мягко покачивало на облаках, и я не заметила, как провалилась в глубокое забытье.
Мне приснилось великое царство далекого прошлого. В старинной библиотеке Локеш пытал какого-то архивариуса, вытягивая из него сведения о королеве Панхвар из Бейхано, одного из городов-государств древнего бирманского царства Пью. Королеве Панхвар брат подарил волшебный барабан. Когда государыня била в него, река разливалась и с яростью обрушивалась на ее врагов. В лютую засуху грохот волшебного барабана вызывал дожди и паводки. Услышав об этом, злой колдун мрачно улыбнулся и прошептал:
– Ага, значит, все дело в воде, а барабан был лишь для отвода глаз!
Глаза Локеша полыхнули пламенем, и он растаял.
Затем я увидела, как Локеш пытался выкупить амулет у внука королевы Панхвар, но тот остался непреклонен. Тогда Локеш убил его, сорвал амулет с шеи мертвеца и золотое кольцо с его пальца. Он надел кольцо на собственный палец, протянул руку к фонтану – и вода послушно поднялась из мраморной чаши и завертелась воронкой. На этом видение оборвалось.
«Вода, – подумала я. – В числе прочих фрагментов амулета у Локеша есть тот, который повелевает водой!»
Когда я проснулась, то первым делом увидела розовую кожу на своей ладони. Ногти у меня тоже были круглые, розовые и блестящие. Феникс куда-то исчез. Я с опаской подняла руки к своей голове – и зарылась пальцами в густые волосы. Кожа на руках оказалась мягкой, как пух. Я была одета в золотое платье, а вместо сгоревших дотла ботинок на мне были мягкие туфли без задников.
Сев и оглядевшись по сторонам, я поняла, что нахожусь в огромном гнезде, среди множества яиц, похожих на драгоценные камни. Гнездо приютилось на узком выступе черной скалы, на высоте нескольких тысяч футов. Без помощи Шарфа нечего было и думать о том, чтобы самостоятельно спуститься вниз. Со всех сторон, куда ни погляди, тянулись огненные леса.
В животе у меня громко заурчало, и я вспомнила, что в последний раз завтракала несколько часов, а то и дней, назад.
Из соседней горы хлестала лава, медленно сбегая по зубчатому склону. Толстые струи, переливавшиеся всеми оттенками пламени, били в огненное озеро, лежавшее у подножия гор, взметывая фонтаны лавы, которая огненными брызгами оседала на камнях, одевая их быстро темнеющей коркой. Огненные деревья, обступившие озеро, жадно впитывали раскаленную лаву, словно чистейшую горную воду.
Из задумчивости меня вывел знакомый мелодичный голос.
– Как у новорожденной!
Я подняла глаза на Феникса, который сидел на каменном выступе и, свесив голову вниз, чистил свои перышки.
– Что у новорожденной?
– Твоя кожа. Твои ногти, твои волосы.
– Вы меня вылечили?
– Ты сама себя вылечила. Как только ты признала правду, твое сердце исцелило тебя. К счастью, ты еще не полностью сгубила себя, в тебе
