– Ночным зрением пользуешься? – спросил он и описал мечом круг.
Я замер. Он смотрел прямо на меня. Потом отвернулся, и я осторожно выдохнул.
– Я слышал о таком, конечно, – сказал Тень, – но ни разу не сталкивался.
Капюшон качнулся.
– Если бы я только знал… я нашел бы тебе применение.
Я выпрямился со словами:
– Ты и так достаточно попользовался.
И пригнулся.
Тень немедленно ударил на голос. Отличный выпад – я почти присел, но меч свистнул буквально над головой. Он метил в корпус, не в голову: чем крупнее мишень, тем легче ее поразить.
Я сделал то же, только ударил от пола вверх, метя в ребра. Рапира уперлась во что-то твердое и… согнулась?
Металл заскрежетал о металл, и острие проехалось по тверди, вращаясь и наматывая ткань его дублета вместо того, чтобы разворотить потроха. Тень крякнул, но не упал, и крови не показалось.
Доспех. Судя по всему, кольчуга.
Сволочь!
Я надавил на рапиру, подняв гарду выше головы, и одновременно полоснул кинжалом по ноге. Наши клинки достигли цели синхронно: я черкнул кинжалом, а он ударил мечом по моей рапире. Для обоих это кончилось плохо. Я вскрыл ему ногу над сапогом, а Тень надвое расколол мой клинок. Я надеялся, что сила его удара сработает как молоток по гвоздю и вгонит мою рапиру через кольчугу, но лишь облегчил ему слом.
Будь прокляты Тень и его сталь с Черного острова!
Я отскочил, едва увернувшись от выпада вслепую, и отбежал подальше.
– Неплохо, – похвалил Тень напряженнее, чем минутой раньше. – Скажи, мне повезло родиться недоверчивым?
– Ты про доспех, что ли? – отозвался я, подкрадываясь к сумке. – Это означает только, что я буду срезать по ломтику с краев.
Я отшвырнул обломки рапиры вправо. Они со звоном покатились по полу.
Капюшон развернулся в сторону звука, потом снова ко мне. Пальцы левой руки опять заплясали, пробуя глиммер. Правую ногу Тень щадил.
– Неужели? – ответил он и принялся вновь описывать убийственные круги. – Плохи твои дела, коли ты проиграл клинок противнику, который не видит в темноте.
Я зловеще осклабился через комнату, встав на колени и роясь в сумке.
– Тебе повезло, – сказал я, берясь за рукоять меча Железного Дегана.
Я бесшумно вытащил его и встал, взвешивая клинок в руке. Сталь с Черного острова буквально запорхала в руке. Меч был слегка изогнут и чуть тяжелее привычной рапиры; таким хорошо рубить, а не колоть, но мне сойдет.
– Думаю, что обойдусь и кинжалом, чтобы разобраться с тобой, – проговорил я. – Тем более в темноте.
Улыбнувшись, я развернулся к Тени и шагнул вперед. Затем моя улыбка померкла.
Вот оно. На кончиках его пальцев вспыхнула искра, еле видная даже ночным зрением.
Я моргнул. Показалось? А если нет – заметил ли он?
Тень осторожно и вдумчиво шевелил пальцами. Меж ними зажглось и погасло призрачное сияние. Тень издал негромкий и сиплый смешок.
Он заметил.
Магия возвращалась.
Джелем не знал, насколько хватит действия свечи. Все зависит от того, как долго она горела и сколько глиммера поглотила. Чем дольше, тем лучше. Я рассчитывал на три часа, но Тень прибыл раньше, и час получился один. Очевидно, это равнялось пяти минутам без магии.
Я прыгнул, воздев меч Железа и опустив кинжал. Времени не осталось ни для кружения ради идеального выпада, ни на то, чтобы урод попотел, как заслуживал. Все свелось к простому убийству Тени прежде, чем к нему вернется магическая сила. Если ударю, то тьма на моей стороне; если нет – что ж, я видел его в деле, и шансов у меня нет.
До него оставалось три шага, когда пламя огненным цветком распустилось у него на ладони. Сердце екнуло, глаза ожгло внезапным светом, но я издал бессодержательный вопль и продолжил бег.
Тень вдруг шарахнулся не то от вопля, не то при виде меня в такой близости. И хорошо, потому что огненное щупальце прошло над левым плечом, а не попало, как он метил, в лицо. Плохо же было то, что пламя обожгло мне щеку и ухо.
Я вздрогнул и промахнулся: клинок поник и удар пришелся не в шею, а по левой ноге. Тень поймал мой меч на свой и воспользовался силой удара, чтобы поднять и развернуть свой клинок, теперь и сам готовый рубить.
Я метнулся к нему, чтобы очутиться внутри дуги атаки. Удар всегда сильнее на острие, чем ближе к рукояти. Одновременно я снова и снова бил его