– Эта сволочь подставила нас, – проговорил я.
– Может быть, – сказал Деган, но без уверенности. – Он мог услышать крики и сделать ноги. Или…
Я ждал. Деган молчал и смотрел в дождливую ночь.
– Или что? – спросил я.
– Или достался третьему Белому Кушаку.
Я вздрогнул:
– Третьему Белому Кушаку?
– Такое возможно, – кивнул Деган. – Они обычно ходят по трое. Или вшестером, или вдевятером – их число всегда кратно трем. Так они почитают три вечных воплощения императора.
– Тогда почему третий не помог первым двум?
– Не знаю, и это меня беспокоит, – покачал головой Деган.
Я вгляделся в ночную тьму, но ничего не увидел.
– Давай выбираться отсюда, – сказал я.
Деган помог мне встать. Я разнервничался, хоть дальше казалось некуда.
Дождь усилился, крупные капли мгновенно пропитывали все, во что ударяли. Они стали холоднее – или я сам остыл. Так или иначе, снаружи было мало приятного. Проулки затопило, и каждый шаг превратился в испытание. Утешало лишь то, что ливень вымыл из воздуха вонь.
Для моего ночного зрения ненастье превратило улицы в кривой лабиринт. Отлично знакомые предметы и тени таяли по краям и резко обретали четкость, пока я хромал подле Дегана. Я все чаще смотрел под ноги, чтобы избавиться от головной боли из-за дождливой ночи. Боль не унималась, но и не нарастала.
Мы часто останавливались, чтобы дать отдых моей ноге, а Ларриосу – очухаться.
– Держи, – сказал я ему во время одной передышки.
Мы стояли прислонившись к стене здания под узким карнизом, едва прикрывавшим нас от дождя. Деган осматривал соседние кварталы.
На ладони лежало зерно. Ларриос всмотрелся во все глаза.
– Ахрами? – наконец спросил он.
– Освежит, – сказал я.
– Нет, спасибо.
Я вернул зерно в нательный кисет. После сражения с Кушаками я заправлялся через равные промежутки времени, и тот почти опустел, хотя обычно хватало на неделю.
– Зачем Белым Кушакам книга? – спросил я и уловил пожатие плечами.
– Наверно, затем же, зачем и тебе.
– Сомневаюсь.
Мне почему-то не верилось, что Кушаки собирались использовать книгу как орудие против Ирониуса и его Серого Принца. Чем больше поляжет Кентов, тем лучше. Нет, их послали за книгой по другой причине. Их явно интересовало ее содержание, а не она как таковая.
– Ты ее видел, – проговорил я. – Что в ней такого особенного?
– Откуда мне знать? – удивился Ларриос. – Я почти неграмотный. Да и не знаю языка, на котором она написана.
Он потянулся протереть глаз и поморщился, задев свежую ссадину.
– Надо было соглашаться, когда Келлз деньги давал.
– И сколько?
Ларриос криво усмехнулся:
– Тебе-то какое дело? Хочешь толкнуть ему книгу?
– А что, мысль хорошая, – хмыкнул я.
Раздался пронзительный свист. Подняв глаза, я различил в полуквартале от нас Дегана, который махал рукой и звал идти дальше.
Ларриос вел нас, как мог, но продвигались мы медленно – мешали дождь и его подбитые зенки. Дважды пришлось возвращаться, но в конце концов мы вышли к черному остову сгоревшего здания. Задняя и правая стены устояли – а остальные две и крыша обвалились, причем давно. Пола тоже не было, на месте подвала зияла залитая водой яма.
Мы находились в сердце Пустоши.
– Ты что, спрятал здесь книгу? – недоверчиво спросил я, ткнув пальцем в это болото.
– А что? – спросил Ларриос. – Туда никто и не полезет.
– Это же книга, – сказал я, не веря ушам. – Погода, крысы… Тебе известно, что они могут, скажем так, подпортить бумагу?
