приятель тоже понял смысл последней фразы с заметным опозданием. А когда понял, надулся и умолк.
— Итак, юноша, теперь, когда акценты расставлены… Что у вас стряслось?
А разве что-то стряслось? Где? С кем? Из головы, стараниями странной парочки, повылетало почти все, кроме…
— Мой друг. Ему плохо. Нужен врач.
Я подумал и повторил то, что почему-то казалось в данный момент особенно важным:
— Денег нет.
— Думаю, это меньшая проблема на повестке нынешнего дня, — успокоил козел и повернулся к хряку. — Говоришь, пользуются знаками?
— В хвост и в гриву, — буркнул тот.
— Тогда не будем отступать от традиций.
Свинообразный уточнил, кажется, начиная понемногу отходить от обиды:
— Контракт?
— Контракт.
Соображать становилось трудно: с каждой минутой мозги шевелились все ленивее, словно в их шестеренки кто-то щедро сыпал песок. А может, это лиловые глаза доктора меня гипнотизировали, когда он склонялся надо мной. Вот прямо как сейчас:
— Мы можем быть полезны друг другу, юноша. Никаких денег, исключительно услуги. Только то, что в ваших силах.
— Я… Все, что угодно. Как хотите. Но быстрее. Можно?
Вместо ответа козел выдвинул ящик стола и начал чем-то шелестеть и звякать. Хряк тоже сунул туда нос, сокрушенно приговаривая:
— Центральная не отвечает, и даже курьера не пошлешь. А что у нас есть? А ничего нету. Ни капельки, ни крошки, одна твоя аптекарская…
— И один наш. Общий.
— Ты же не хочешь предложить… — ужаснулся свинообразный.
— Он не хуже остального. На первое время хватит, потом перепишем, когда все успокоится.
— Это… слишком смело.
— Так наберись отваги.
— Я, знаешь ли, не готов. Мы же еще ни разу не обсуждали…
— Когда-то надо начинать. Почему не сейчас?
— Но ты даже не спросил моего согласия!
Они препирались, а мне было уже почти все равно, что происходит. Где-то на периферии сознания еще трепыхалась мысль о Васе, но она вот-вот готовилась улететь. Далеко-далеко.
— Сейчас спрашиваю.
— Иши…
— Ты согласен?
— Ты же знаешь, я ни в чем не могу тебе отказать.
В поле моего зрения возник новый предмет. Палка, чем-то напоминающая ту, что я оставил на базе: не менее замысловато исчерченная узорами.
— Контракт! — Козел сжал ее ладонью с левой стороны.
— Контракт! — Хряк проделал то же самое справа, а потом оба выжидательно посмотрели на меня и перевели взгляды на пустующую серединку.
Я что-то должен сделать? Тоже приложиться? Да пожалуйста.
На ощупь она была теплой, даже горячей, а когда я — с разрешения парочки — отнял руку, на внутренней стороне ладони обнаружился рисунок. Из кровеносных сосудов. Которые каким-то странным образом вдруг оказались ближе к коже, чем раньше.
— Так где находится твой друг?
Смена обращения слегка резанула слух, но это все ерунда, правда? Пусть хоть горшком называют.
— Вот, — я протянул козлу жетон от гостиничного номера.
— А, знаю это место. Не очень далеко.
Конечно. Совсем рядом. Мне бы далеко по такой толпе и не уйти было.
— Идем. — Доктор неожиданно по-отечески взял меня за плечо и подтолкнул к двери.
За время нашего разговора в переулке существенно ничего не изменилось: одиночные прохожие, норовящие спрятаться в ближайших подворотнях, не считаются. А вот на той улице, что была побольше, движение стало заметно медленнее. Теперь местные обитатели не торопились, а чаще просто брели, причем в разных направлениях, и на лицах виднелось куда больше растерянной обреченности, чем ужаса и ярости.
— Жуть-жуть-жуть! — сплюнул хряк, косясь на прохожих.
— Помолчи, Орри! — Козел шлепнул его по затылку, а заодно пригрозил и мне: — Ни звука!
